Антуан Вильм - Коралловые четки

Затем он стал большими шагами ходить по комнате, проявляя сильнейшее недовольство.

— На какой женщине я женился! — пробормотал он сквозь зубы. — Вот нелепая история!.. Говорил я отцу Фюрстеру, что Люси не любит меня и что лучше вернуть ей слово! Зачем он посоветовал мне настаивать? Какую роль играю я перед этой горничной, которая, должно быть, смеется надо мною в людской? Я стал посмешищем всей прислуги!

Гнев его разгорался; он был бледен, губы сжаты, глаза злые. Кончилось тем, что он схватил легкий стул и, пьяный от бешенства, разбил его об пол, говоря:

— Глупое происшествие!

Этот грубый поступок как будто успокоил его. Он вздохнул и сел. Через четверть часа пришел доктор. Он выслушал Люси, выстукал ее, ощупал пульс и сказал по-французски:

— Это — припадок летаргии. Ее следует оставить в покое.

— Что надо делать, чтобы ее вылечить?

— Ничего — в настоящий момент. Я приду завтра; лучше ничего не делать. Не беспокойтесь.

Господин Делиль пошел обедать; горничная осталась одна около Люси; зевая, она стала читать газету.

— Зачем нам находиться здесь? — сказал я возлюбленной Тени, которая, дрожа, смотрела на происходившее. — Выйдем из этой противной комнаты!..

В первый раз наши души пошли бродить вместе, среди ночной тишины. Поселок из отелей и дачек, теснящихся вокруг Альгамбры, был пустынен, и только лампы отеля „Вашингтон Ирвинг“ освещали нам дорогу.

Я скользнул к выкрашенным охрой стенам древней арабской крепости, увлекая за собою обожаемую, которая повисла у меня на шее. Мы понеслись вдоль разрушенных стен, которые спускаются к чудесному парку, украшающему узкую долину. Я стал на ноги в длинной аллее около фонтана с гербом Карла V и сел на каменную скамью, посадив возлюбленную к себе на колени. Только журчанье бьющей струи нарушало молчаливое спокойствие ночи».

Я не сразу решился заимствовать эти разговоры из тщательно составленных записок господина Леира; мне они казались малоинтересными для читателей. Однако, я переменил взгляд, когда отнесся к ним внимательнее: в них видна эволюция, медленно происходившая в уме госпожи Делиль, и эта эволюция может выяснить мотивы, руководившие молодой женщиной.

Как врач, я не могу высказаться с уверенностью о странных явлениях, наблюдавшихся в сонном состоянии у господина Леира и m-lle Франшар. Я убежден, что фактически они переданы верно, так как обман по уговору между молодой девушкой и ее возлюбленным мне кажется столь невероятным, что эта невероятность для меня равна невозможности. Сверх того, этот умозрительный довод подтверждается и фактами, о которых здесь нет нужды напоминать.

Признаю, однако, что мой рассказ может, скажу даже, должен показаться совершенно невероятным всякому, кому не пришлось наблюдать аналогичных происшествий.

Но изучение записок господина Леира вызывается не только интересом к этим происшествиям; оно имеет иное значение, уясняя сложную психологию m-ll Франшар и проливая яркий свет на средства, какими ее подсознательная воля победила волю сознательную.

Для меня очевидно, что любовь молодой девушки к господину Леиру началась во втором ее состоянии. Вероятно, что в первые дни нормальная личность даже не знала о чувстве, зародившемся в сфере подсознательной. Кроме того, мысль о любви не сразу уяснилась невинному и наивному уму молодой девушки. Этим я объясняю себе ее долгое молчание относительно предполагавшегося брака. Во втором или, если угодно, сомнамбулическом состоянии, чувственность m-lle Франшар не пробуждалась, как и в первом, то есть нормальном; но чувствительность и чувство были, очевидно, сильнее. Молодая девушка увлеклась симпатией к Леиру; надо сознаться, что последний вполне может понравиться: физической красотой, порядочностью, умом и привлекательностью, какая свойственна несчастью.

Лишь когда m-lle Франшар увидала господина Леира при выходе из церкви в Бализаке, любовь, тайно развившаяся в ее сердце, вторглась в ее нормальную жизнь. Это вторжение не было явным, но обнаружилось в отвращении к браку с господином Делилем. Молодая девушка сначала прямодушно попыталась уговорить отца и даже жениха; потерпев неудачу, она и не подумала противиться родительской воле: воспитание не подготовило ее ни к чему подобному.

Итак, она выходит замуж, но в самый день брака отсылает Леиру коралловые четки. Есть ли причинная связь между этим предметом и сновидениями моего молодого пациента? Возможно; хотя это мнимое соотношение может быть и продуктом фантазии участников. Об этом пункте я не желаю высказываться, а хочу отметить лишь одно: отсылку четок. Весьма вероятно, что этот знак внимания следует приписать второй, подсознательной личности; но это — лишь мое предположение, так как госпожа Делиль никогда не высказывалась на этот счет.