Конрад Фиалковский - Биориск

Она направилась прямо к лестнице, и тогда Мольнар вдруг на минуту замешкался. Он стоял перед большой затемненной картиной, освещенной тусклым красным отсветом вечернего солнца, но, поглощенный своей болью, не видел ее. Девушка тоже остановилась. Она ничего не сказала, только подошла к лифту и нажала кнопку вызова. Кажется, она не смотрела на него, но он все-таки не решался достать пузырек. Боль постепенно отпускала, Мольнар уже различал очертания безобразного осьминога на картине, тянущегося десятками щупальцев к паруснику, плывущему по бурливому морю.

- Лифт пришел, профессор, - произнесла девушка.

Он хотел сказать, что она зря вызывала лифт, но промолчал. Они поднялись на второй этаж и по коридору прошли куда-то в глубь дома.

"Похоже не гостиницу, - подумал Мольнар, - коридор и десятки дверей. Двери без ручек, - он пришел к выводу, что в этом было мало смысла. Обычный большой дом".

- Здесь, - сказала девушка и пропустила его вперед.

Они вошли в комнату, которая имела все признаки жилого помещения, и даже большой телевизор. На кровать Мольнар даже не посмотрел. Он везде спал хорошо, как и раньше, в молодости, потому что был не так высок, чтобы недостаточная длина кровати могла стать проблемой для него.

- Ванна тут. - Девушка приоткрыла дверь.

- А мои вещи?

- Сейчас их принесут.

Мольнар заметил, что она смотрит на него и улыбается. "Интересно, сколько ей лет, - подумал он. Наверняка она выглядит моложе своего возраста".

- Доктор Эгберг скоро обратится к вам.

- Обратится?

- Да. По всей видимости, он нанесет вам телевизит. Разумеется, заранее предупредив об этом.

- Вот как?

- Если вам потребуется что-нибудь, вы можете позвать меня.

- Позвать?

- Меня зовут Маг.

- Как мне называть час?

- Леди Маг... или просто Маг.

- Отсюда, из этoй комнаты?

- Из комнаты или ванны. Говорите чуть громче, чем обычно, - так чтобы пропустили дискриминаторы [ Дискриминатор - устройство, в котором производится сравнение одного из параметров электрического сигнала с аналогичным параметром стандартного сигнала. ].

- Да, я понимаю, - сказал Мольнар. За дверью послышался какой-то шум, потом сверху загудел зуммер - видимо, аппарат был вмонтирован где-то в потолке.

- Вот и ваши вещи, - сказала девушка. Она открыла дверь и взяла стоявшую за ней сумку.

- Зачем все это? Я и сам мог принести ее.

Она не ответила. Потом еще раз улыбнулась и вышла. Мольнар вдруг увидел на том месте, где она только что стояла, сандалию. Девушка потеряла ее и не заметила этого. Он поднял сандалию с пола и потянул дверь на себя. Какое-то мгновение она не поддавалась, но потом открылась.

"Очень смахивает на то, будто там решили, что можно открыть", подумал он.

В коридоре никого не было. С минуту Мольнар стоял, держа сандалию в руке, и вдруг вспомнил, что за все время, начиная с того момента, когда он вошел в дом, ему еще никто не встретился.

Спустя час, побрившись, искупавшись и переодевшись в извлеченную из сумки рубашку, он сидел в не слишком удобном кресле и смотрел в полумрак за окном. Кондиционер бесшумно нагнетал в комнату прохладный воздух с запахом соли и водорослей, и Мольнару какое-то время казалось, что это настоящий вечерний бриз, который ночью переменится. Деревья за окном стояли неподвижно, и профессор различал на фоне еще светлого неба снующих перед окном летучих мышей. Перед тем как опуститься в кресло, он попытался закрыть окно, но задвижки не поддавались, хотя Мольнар навалился на них всей тяжестью тела.

"Я совсем ослабел", - подумал он и отказался от своего намерения, потому что вслед за кратковременным напряжением всегда приходила боль.

Мольнар сидел неподвижно и вспоминал портовый район, в котором жил все последнее время, крошечную комнатенку с одним окном - к ней нужно было взбираться по крутым, как у стремянки, ступенькам, забегаловку через два квартала от его дома, куда он заходил после обеда, свою обычную дорогу утром на работу по узким запыленным улочкам. Об институте и более далеком прошлом ЛЛолькар никогда не думал.

- Добрый вечер, профессор, - услышал он голос за спиной и невольно обернулся.

В комнате никого не было, только на матовом прежде экране появилось лицо. Это был Эгберг - он сразу узнал его, несмотря на то, что минуло несколько десятков лет с тех пор, когда они каждый день встречались в институте. Те же глубоко посаженные темные глаза и широкие, сросшиеся брови.

- Я рад видеть вас и рад тому, что вы навестили меня.