Конрад Фиалковский - Биориск

- Это нереально. И вы об этом знаете, Эгберг.

- Знаю.

- Итак, как долго вы собираетесь продержать меня здесь, в институте?

- Отключить ваше сердце я не могу, поскольку это приводит к угрозе жизни пациента и запрещается законом. Разумеется, я бы мог передать вас в любой из государственных институтов, но такая возможность ввиду нашего многолетнего знакомства в расчет не входит.

- Значит, до смерти?

- Будем говорить откровенно, у вес совсем не блестящие перспективы, профессор.

- Не стоит обсуждать эту тему. Я отдаю себе отчет в том, что мне долго не протянуть.

- Я говорю об этом не без некоторого умысла. Оставшаяся часть вашей системы кровообращения и почки в плохом состоянии. Кроме того, я подозреваю опухоль печени. В общем, два, от силы три года.

- На большее я и не рассчитывал.

Мольнар встал, чтобы включить свет. В комнате было уже темно, и он не видел лица Эгберга, но знал, что разговор еще не окончен.

- Садитесь, профессор. Осталось совсем немного. Я вас не задержу.

Мольнар заколебался и опустился в кресло.

- Я хочу вам кое-что предложить, профессор. Эгберг говорил тихо. Трансплантация вашего мозга более молодому и здоровому телу, абсолютно здоровому телу. Экспериментальная операция. Насколько мне известно, в мире сделано всего несколько подобных пересадок. Разумеется, за результат трудно поручиться.

- Доктор Эгберг, - Мольнар прервал собеседника, - вы издеваетесь надо мной? Вам уже давно известно, что я об этом думаю.

- Теоретически - да, но ведь здесь речь идет о вашей жизни.

- И вы вообразили себе, будто ради нескольких лет или даже ради нескольких десятков лет жизни я соглашусь на это? То, что вы мне предлагаете, - обыкновенное, заурядное преступление.

- Ничего подобного! Один человек умирает, потому что в его теле все еще может служить жизни, и только мозг отказывает. А у другого при никуда не годном теле мозг работает исправно. И из этих людей, двух наполовину мертвых я создаю одного - здорового. Создаю человека! Человека, которого не было.

- Вы лишены воображения, доктор. Это тоже изъян... А если мозг, пересаженный в новое тело, не захочет умереть с этим телом и будет искать еще одного, очередного носителя, а потом еще одного? Всегда иметь в запасе два с лишним десятка лет, до смерти самого мозга, вы никогда об этом не мечтали? Поменяв пять-шесть носителей, этого можно добиться. Никакой физической старости. Молодость, вечная молодость в очередных телах.

- Вы преувеличиваете, профессор. Останутся определенные правила...

- Так всегда можно сказать, но это ничего не меняет. Паразитировать на собственном виде - на это в действительности направлены ваши эксперименты.

- Я уже слышал это больше десяти лет назад.

- Как видите, я не изменил своего отношения. А теперь прошу вас выйти.

Потом Мольнар долго не мог заснуть. Он думал о человеке, в тело которого Эгберг хотел пересадить его мозг. Скорее всего это был мужчина, молодой мужчина, и Эгберг в записи электрической активности его мозга заметил те изменения, которые предшествуют смерти. У него наверняка были друзья, семья, он читал спортивную хронику и, когда хотел побыть в одиночестве, заплывал в море далеко от берега.

Мольнар перевернулся на другой бок, потом встал, прошел в ванную и открыл кран с холодной водой. Он сунул голову под воду и почувствовал, как она заливает ему нос и уши.

Мольнар уже почти заснул, но потом вдруг появился Эгберг и стал расспрашивать, когда он в последний раз видел Маг. И тогда профессор уже знал, что войдет в бункер один.

Он без колебаний вошел туда на следующий день рано утром. Мольнар не мог больше ждать. Он знал, что Эгберг не откажется от своих планов. Сделал два шага вперед. Потом остановился. Он уже чувствовал, что задыхается. Это страх, подумал Мольнар. Но после этого он ощутил головокружение, сосущую тяжесть под ложечкой и понял, что уже не выйдет из бункера.

Мольнар проснулся и некоторое время лежал в темноте. Он заставлял себя думать и чувствовал, что это требует усилий, Мольнар помнил, как входил в бункер, что с того момента прошло много дней. Следовательно, состояние, в котором он находился, не было анабиозом, поскольку его мозг отмечал течение времени. Кроме того, остались какие-то обрывки наблюдений, но обрывки нереальные, которые расплывались, когда Мольнар сосредоточивался на них. Он дышал нормально, не чувствовал боли. Через минуту понял, что кто-то дотрагивается до его головы, а в вены на руке вводится какая-то жидкость. Неожиданно Мольнар стал видеть - с его глаз сняли повязку. Перед ним стоял Дорн.