Владимир Владко - Аргонавты Вселенной (с иллюстрациями)

По голосу Сокола я поняла, что он улыбается:

— Ничего особенного, Галя. Когда мы вышли на палубу, почтовая ракета лежала уже там на своей платформе, между раскрытыми створками двери грузового люка, будто в колыбели. Ну, мы положили ее точнее…

Ван Лун иронически усомнился:

— Положить немного трудно, считаю. Ракета ничего не весит как будто.

— Гм… ну не то чтобы положили, а установили в нужном направлении, как определил Николай Петрович. Затем включили двигатель ракеты, и она помчалась назад, к Земле. Только и всего.

Мне даже обидно стало. Такое важное событие — и такой скучный рассказ! Но Сокол, помолчав немного, добавил, как бы раздумывая вслух:

— Нет, пожалуй, не все. Должен сказать, Галиночка, что когда ракета выбросила из своего сопла облако газов, меня немного толкнуло. Я почувствовал, что меня относит в сторону от астроплана, будто что-то тянет а пространство. И не то чтобы я падал, нет, не так. А словно затягивает меня медленным, но сильным течением… Это было, правда, неприятное ощущение. Но, вообще говоря, ничего опасного здесь нет, — продолжал он, будто оправдываясь: — ведь мы с Николаем Петровччем зацепились тросами за крюки у верхнего люка. Нам, конечно, ничто не угрожало. Да, кроме того, должно было действовать и собственное притяжение астроплана, которое обязательно подтянуло бы меня назад, к корпусу корабля. Все это я понимал. Но, как я хорошо теперь вижу, можно ясно понимать разумоми все-таки поддаваться ощущениям, особенно когда они непривычные… Да, наверно, я долго буду помнить эту минуту!

Удивительно, но на этот раз даже насмешливый Ван Лун не отозвался какой-нибудь шуткой. Он задумчиво сказал:

— Думаю, это правда. Человек — живой, он много чувствует. Ум не всегда сверху. Машина — та не боится ничего. Человек может волноваться, хотя и знает. Это так.

Все замолчали. А я представила себе, что стою на корпусе астроплана, в темной пустоте… кругом только далекие холодные звезды… и вот меня относит в сторону, и трос отцепился… и я лечу в черное, бесконечное пространство… Нет, это слишком страшно! Лучше думать о чем-нибудь другом. И я спросила Ван Луна:

— А почему все-таки мы услышали сегодня Землю, товарищ Ван Лун? Почему космическое излучение пропустило к нам передачу Земли, а не заглушило ее, как раньше?

Ван Лун пожал плечами:

— Очень трудно сказать. Считаю, может Николай Петрович объяснит. Сам не знаю. Только если Николай Петрович не спит.

Голос Николая Петровича звучал нерешительно, когда он отозвался:

— Нет, Ван, я не сплю… Но думаю о другом. Меня взволновал голос нашей родной Земли, которого мы все время так ждали. И вот мы услышали его — заботливый, встревоженный… Мне вспомнились наши разговоры перед стартом: это когда вы, Вадим, говорили о том, что мы надолго прощаемся с Землей, отрываемся от нее… Помните?

— Помню, — смущенно откликнулся Сокол.

— Как видите, вы были неправы, Вадим. Мы не оторвались от Земли, она с нами всегда и везде. Даже здесь, в безграничных просторах Вселенной. Где бы мы ни оказались, Родина думает и заботится о нас. Как это прекрасно, друзья мои!

Он умолк. Никто из нас не осмеливался нарушить молчание, помешать мыслям Николая Петровича. Да и сами мы тоже были взволнованы его словами — теплыми и проникновенными.

Но вот Николай Петрович заговорил снова:

— Теперь относительно вашего вопроса, Галя. Ответ на него может оказаться вовсе не таким сложным, как вам кажется. Конечно, эти предположения еще нуждаются в проверке. Но дело представляется мне так. Мощный поток космического излучения имеет свои пределы. Возможно, что космическое излучение распространяется не сплошь, а отдельными потоками, широкими рукавами. Долгое время мы летели, прорезая один из таких мощных потоков, который, судя по наблюдениям Вадима, идет со стороны крабовидной туманности Тельца. И этот поток глушил все радиосигналы. А теперь, как мне кажется, мы вылетели из главного потока, во всяком случае — из наиболее интенсивной его части. Здесь, в той части космического пространства, в которой мы находимся теперь, поток излучения слабее. Он меньше искажает и глушит радиосигналы. Хотя в наушниках продолжается треск и грохот, но, как вы заметили сами, он уже ослабел. И мы получили возможность разбирать сигналы Земли. Ну, возможно также, что и на Земле увеличили мощность передатчика… Повторяю, все это — только догадки: разве можно сказать сейчас что-либо определенное? Вот завтра Вадим проведет новые наблюдения, измерит интенсивность потока космического излучения. И, быть может, тогда результаты этих новых наблюдений подтвердят мои мысли. Узнаем завтра.