Владимир Владко: Аргонавты Вселенной (с иллюстрациями)

На экране перископа мелькнул свет.

— Небо! Небо! — радостно закричала Галя.

Да, на экране показалось серое, облачное небо Венеры. Из тяжелых темных туч в любую минуту готов был хлынуть дождь. Безрадостное, низкое, сумрачное — но все же небо! И вокруг астроплана уже не было видно высоких склонов скалистого ущелья. Он плыл по бурной реке, плыл кормою вперед, увлекаемый потоком воды, заполнявшей ущелье.

— Ура! Ура! — кричала в восторге Галя Рыжко, забыв сразу обо всех своих страхах. — Плывем по реке, по реке! Ура!

Вадим Сокол и Ван Лун взволнованно улыбались, поглядывая на девушку, не помнившую себя от радости.

Покачивание астроплана уменьшалось. Его громадный корпус постепенно успокаивался на поверхности воды, корабль все дальше и дальше несся к морю. Галя чувствовала, что она не может больше оставаться на своем месте. Надо было что-то делать, найти выход переполнявшему ее счастью! И она не выдержала.

Забыв о строгих распоряжениях Рындина, о нерушимой дисциплине экипажа астроплана, Галя отстегнула пряжки предохранительных ремней, соскочила из гамака на пол и, с трудом сохраняя равновесие на непривычно качавшемся полу, бросилась к навигаторской рубке все с тем же победным возгласом «ура».

Вслед ей неслись восклицания Сокола и Ван Луна:

— Галиночка, куда вы? Нельзя!

— Галя, порядка нет, будет плохо!

Но она не слышала ничего.

Как пуля, она влетела в навигаторскую рубку, подбежала к изумленному Рындину и, будто не замечая строгого выражения его нахмуренного лица, обхватила с разбегу шею академика горячими руками и звонко поцеловала его:

— Николай Петрович, дорогой, золотой, как я счастлива! Как я вас люблю!

Рындин даже не пытался сопротивляться. Покачивая головой, он улыбался и повторял:

— Ах, шалунья! Ай, недисциплинированная девчонка! Да разве можно так?..

Но Галя видела, что его глаза увлажнились, подозрительно заблестели. Академик обнял одной рукой девушку за плечи и наставительно произнес:

— И, пожалуйста, не вздумайте продолжать. А то еще чего доброго от волнения хлюпать начнете, знаю я вас… погодите, у меня какая-то соринка в глаз попала, надо прочистить. Где мой носовой платок, а?..

Прижавшись щекой к плечу Николая Петровича, Галя смотрела вместе с ним на экран перископа, на котором быстро проплывали незнакомые крутые берега, увенчанные красными кронами цикадей и кипарисов, заросшие густым оранжевым кустарником.

Николай Петрович нажал кнопку на пульте управления, и внутрь корабля ворвался дневной свет. Все иллюминаторы были открыты.

Астроплан выплывал в море, огромное море, тусклое серебро которого сливалось с серым горизонтом. Волны мягко покачивали межпланетный корабль, до половины погруженный в воду. Сопла его ракетных двигателей смотрели под углом вниз, нос был приподнят. Движение корабля постепенно замедлялось — и наконец он остановился совсем.

Рындин обеими руками повернул к себе взволнованное лицо Гали, нежно поцеловал ее в лоб и сказал:

— Идите, девочка моя. Счастье не изменило нам — не ваша ли счастливая звезда выручает нас, а?.. Идите, скажите Вадиму и Ван Луну, что я прошу их немедленно взяться за тщательный осмотр всех помещений астроплана. Надо проверить все уголки корабля, все механизмы, не повреждено ли в них что-нибудь из-за этих подводных толчков. Завтра ведь мы вылетаем в обратный путь, надо успеть все сделать. Идите, идите, Галя. И не забывайте о дисциплине. Смотрите, чтобы больше не было таких выходок, как сегодня. Слышите, сорванец?

Это прозвучало строго — и глаза Николая Петровича посмотрели на Галю из-под нарочито насупленных бровей тоже очень Строго. Но сколько бы в этот день взгляд тех же самых глаз не останавливался на жизнерадостном, веселом лице девушки — в нем светилась ласка, а голос академика невольно смягчался. Конечно, сорванец, взбалмошная девчонка, которую надо держать в руках, все это так. И Вадиму придется с трудом справляться с ее экспансивностью — это тоже верно. Но Николай Петрович теперь еще больше понимал молодого геолога и радовался за него…

А на следующий день, 16 февраля, точно выполняя указания Земли, экспедиция была готова к отлету в обратное межпланетное путешествие. За несколько минут до полудня Таля Рыжко, как и ее товарищи, лежала уже в своем гамаке, прочно закрепив пряжки предохранительных ремней.

В иллюминаторы центральной каюты лился фиолетовый свет Венеры — призрачный тусклый свет планеты, населенной удивительными чудовищными животными, хранившей в своих дебрях и пещерах драгоценные инфрарадий и ультразолото. С мягким шумом задвинулись металлические ставни иллюминаторов, пряча за собою этот призрачный свет и далекие берега, покрытые пышной оранжево-красной растительностью.