Алексей Васильев - Сингулярность (сборник)

– Зачем… бесполезно…

– Живи… Ради детей! Ты носишь моего ребенка! Не смей уходить!

В глазах Даши растаяло равнодушие. Поколения и поколения женщин выстроились, уходя вереницей в прошлое, перед ее взглядом…

Птица, припадающая перед носом ужасающей лисы, вытягивая крыло, уводит от гнезда…

Волчица у норы перед рычащим голодным пещерным медведем…

Учительница с простреленной ногой, ползущая в буран по сугробам, волочащая ворованный мешок картошки умирающим детям…

Смерть испуганно закрылась костлявой рукой от Женщины, заслонявшей дитя. Еще не рожденное, но драгоценное. Кровь перестала литься. Лицо Дарьи разом осунулось, заострилось. А Славутич рвал траву, пихал ей в рот, выкрикивал:

– Ешь, ешь, только не умирай!

– Они улетают! Смотри! – вдруг прошептала она.

Славутич прижал ее к себе, обернулся – в груди словно выросла сосулька, наледь… нет, уже целый мертвящий огромный ледник. По поверхности величественного холма пронеслись змеящиеся красные искры, он обернулся красивой гигантской посудиной. Истинно летающей тарелкой в самых ее красивых дизайнерски-футурологических изысках.

– Улетают… – Он опустил руки.

– Останови! Останови! – в уши вдруг ввинтился буквально ультразвуковой крик. Иррациональный, он смел разум, испуганно забившийся в уголок черепа со своими нелепыми «как и почему», со своими «невозможно и нельзя» и длинными правильными доказательствами, почему это так, а не иначе.

Рана на боку Дарьи открылась, кровь из пробитого легкого смешалась с выдыхаемым воздухом, запузырилась кровавой пеной. Но она вскочила, упала… поползла, хватая скрюченными пальцами траву, в направлении улетающего космического корабля.

В голове Славутича словно ахнула вакуумная бомба, воздух затрепетал маревом, и от него пошли зримые плотные концентрические круги воздуха.

– Ста-а-ая-ать!

Багровым пламенем полыхнуло все позади него, он выбросил руки с хищно скрюченными пальцами вперед, и гигантский корабль дрогнул, прервал уверенный плавный подъем. Затрясся, начал уходить вбок… Жилы на руках Славутича вздулись, задымилась одежда, ноги начали погружаться в землю. Земля треснула, показался черный дымящийся камень, уперся в стопы, охватил. И быстро пошел вверх! Чудовищный черный клык, вспарывающий стонущую планету, потянулся ввысь, а на острие вытянул напруженные в хватающем жесте руки человек. Но вот корабль затрясся сильнее, воздух задрожал свиристящим пронзительным звуком и пошел – пошел от земли, окутываясь зелеными сполохами. Низкие серые облака засветились зелеными зарницами.

– Ста-а-аяя-ать! – отчаянно взревел человек на раскаленной черной скале, его одежда вспыхнула, пламя охватило волосы, он вытянулся струной, вибрируя в последнем усилии.

– Останови! – донесся до него слабый крик женщины у подножия скалы. Она приподнялась, протянула руку к нему…

А корабль, словно подстегнутый конь, уходил вверх. Тучи разорвались на бесформенные ошметки, и корабль вознесся в холодеющее звездами небо.

– Аааааааа! – вопль отчаяния сотряс окрестности. Лопнула земля, и огромные пропасти располосовали подножие утеса. Взметнулась лава, плеснув в стороны. И с вершины утеса, как пылающий болид, вниз понеслась человеческая фигурка. Гулко чавкнула лава, земля сомкнула края бездны, и горестный крик женщины взвился в небо. А корабль через мгновение исчез в далекой прощальной вспышке.

Даша очнулась утром от шевелений вокруг, поцарапываний и ползаний по телу. На замерзшей траве повис иней, окрест валяются еще не застывшие, пахнущие серой и мышьяком обломки лавы. Вокруг расселись белки, крысы, мыши, лисы, птицы… много. Сидят, смотрят. Она прижала руку к груди, почувствовала, что рана затянулась… На глаза навернулись слезы:

– Хорошие вы мои… Это что же, вы меня грели ночью? – Она села, с трудом выпрямилась. Погладила ластящуюся лису, которую тут же ревниво попытался оттеснить жилистый заяц, полез на колени, царапаясь худыми когтистыми лапами. – Хорошие… Но все зря, все зря… улетели создатели и забрали… да, забрали. И профессор… Слава… поги-иб!

Она снова рухнула на землю, стукнула ладонью, раз, другой… Животные хором заскулили, зацокали, горестно запищали…

Тоскливые стенания не сразу перекрыл низкий звук, словно басовая струна вплела мелодию… А потом низкое похоронное гудение заполнило окрестности. Клочковатые неопрятные тучи, обходившие горячий черный пик, расступились, и вниз плавным виражом спустилась меньшая копия вчерашнего стартовавшего корабля-кургана.