Алексей Васильев - Сингулярность (сборник)

– Это здесь! Выходим.

Колеса слегка увязли в грязноватом песке ничем не примечательного русла пересохшей речки, дальше маленькие пятачки луговины, истоптанной овечьими копытцами. Кривые вербы с крошечными меховыми почками, задремавшими до весны. Дальше вдаль уходит волнистая степь. Мелкие облачка, подсвеченные закатывающимся солнцем, какие-то неприятные, небо, словно опухшее лицо в синюшно-багровых фурункулах и синяках, глянуло хмуро, недобро. И тут же потянуло серый капюшон – с севера быстро пополз слой быстрых дождевых облаков, что, по сути, туман, едва способный разразиться редкой моросью. Ударил порыв холодного ветра, резкий, промозглый. Даша поежилась, застегнула олимпийку до горла, притопила в воротнике подбородок.

– Я чую, это здесь!

Профессор пожал плечами.

– А что здесь-то? И что сделать надо?

– Не знаю. Этого не знаю, – сказала Даша, виновато ковырнув носком кроссовки землю.

– Мне что, сказать «Сезам, откройся»? Ладно… ладно.

Славутич прикрыл глаза и постарался ощутить окрестности. Поля накрыла серовато-желтоватая дымка «живого», дышит, питается, перемещается. Ковер, в глубь земли он постепенно темнеет, замирает вдоль корней, уходящих глубже, тянется дальше. А вот над поверхностью обрезается почти над землей. Он мысленно потянулся, сканируя территорию. Ничего вроде необычного…

– Профессор! Посмотрите сюда! – воскликнула Даша.

Он открыл глаза, от неожиданности шагнул назад. На высоте полуметра повисло овальное трепещущее зеркало, переливающееся, словно бензиновая пленка на воде. К нему недвусмысленно повисли три ступеньки.

– Э-э, похоже, допуск получен. Похоже, нас приглашают войти в этот… не слишком оригинальный для нашего привередливого вкуса вход.

Прозрачная мембрана коснулась лиц на мгновение, словно нежнейший шелк, и растаяла. Окрестности не изменились – они просто прошли насквозь. Но перед ними появилось невероятное сияющее существо. Казалось, сверкающий слиток белого золота сошел с неба, замер и чуть потускнел – проявились формы и черты. Над головой вознесся идеально симметричный веер белоснежных крыльев. Стройное тело сияло белым металлом. Существо подплыло ближе, раскинув руки. Людей накрыла волна любви, нежности и приязни – Славутич шагнул вперед, а Даша вовсе упала на колени, зарыдала.

– Бог есть любовь… Ты бог? – пробормотал профессор.

– Притяжение – один из ликов гравитации. Любовь – это человеческое понимание, уровень эмоций. Ты сам научился осознанно ее активировать, потому к тебе тянутся существа. Ты прошел почти до конца. Это последняя инициация… Осталось лишь активировать антигравитацию.

Сияние померкло, существо налилось угрожающим багрянцем, и людей захлестнула волна всемогущей, всепоглощающей ненависти. Сокрушительный удар ее выбил воздух из легких, сшиб и покатил людей по земле вместе с клубами пыли.

Громкий трубный аккорд раздался в воздухе, и ненависть словно выключили. Славутич, тяжело дыша и отряхиваясь, поднял за руку Дашу, растирающую колено. А человекообразное существо разделилось на две части – белоснежную и багряную, стояло нейтрально, ждало.

– Все понятно… чего же непонятного. Встретил некий ангелоподобный киборг. Вот, инициировали, значит… я теперь весь такой инициированный. Вот только ни разу не понятнее стало, что из этого следует. Мне что теперь, надо покусать кого-то для полного счастья? Кровушки у трудового народа испить, как настойчиво рекомендуют наши венгерские друзья?

Раздался чистый хрустальный смех:

– Ну что вы. Это лишь причудливые интерпретации некоторых слегка приподнявшихся человеческих существ. Слабое биологическое сознание трансформирует прямую неизвестную информацию в нечто, что имеется в памяти.

– Ария Риголетто, напетая Мойшей по телефону, да? Так, и что же оно должно было усвоиться? Насколько понял, я вам зачем-то нужен.

– Да, нужен. С твоим появлением закончился эксперимент постижения. Однако значительно проще будет объяснить, если женщина удалится. Можно быстро стереть лишнее из ее памяти, поместить взамен полезные обучающие воспоминания, и все будет хорошо. Перейти проще будет решиться с ее поддержкой.

Глаза Дарьи заблестели, слезы прочертили влажные дорожки, голос дрогнул с печальной обреченностью:

– Я не хочу лишаться памяти об этих днях. Они мне дороги, как… как память.

– То есть это вы во сне, значит, заморочили Даше голову?

– Предоставленная информация так преломилась у нее через призму эмоций. Нам не важно преломление, главное – она заставила действовать. Действие ведь самое важное в этом мире. А действовать люди начинают, лишь если толкает сильная эмоция. Иначе не преодолевается барьер бездействия, в просторечье называемого ленью. Особь с подходящими параметрами простимулировали, она отреагировала, и результат достигнут.