Николай Чадович - Гвоздь в башке

А если это вовсе и не Астерий, а обыкновенный стражник, решивший со скуки навестить пленника? Но почему он тогда обыскал мою постель? Предусмотрительность профессионала? Эх, глянуть бы ему в лицо…

Внимательно присмотревшись, я произнес:

– Ну и шлем у тебя! Таких здоровенных я отродясь не видел.

– Голова не маленькая, – солидно ответил он. – Пришлось изготовлять по особому заказу.

– Такой шлем, наверное, и Гераклу пришелся бы впору, – я старательно изображал восхищение. – Не дашь примерить?

– Зачем? Тебе далеко до Геракла, – усмехнулся он. – Или ты хочешь увидеть мое лицо? Так бы прямо и сказал. Я не гордый. За смотрины денег не беру.

Слегка отклонившись назад, он расстегнул пряжку подбородочного ремня и спокойно, без лишних ужимок освободился от тяжелого и неудобного (по собственному опыту знаю) шлема. То, что я испытал при этом, можно, наверное, сравнить только с чувством юного Париса, перед которым обнажались красивейшие из богинь.

А впрочем, стоило ли так волноваться? Что я ожидал увидеть? Лик вселенского зверя, призванного пожрать род людской? Бычью морду, посаженную на человеческие плечи? Нечто такое, от чего кровь застывает в жилах, а глаза каменеют в орбитах? Вовсе нет. Все это, мягко говоря, детские сказки, в которые я перестал верить много лет назад.

И тем не менее увиденное впечатляло! Судьба действительно свела меня с Астерием.

Конечно, под шлемом скрывалась отнюдь не бычья морда. Но и не человеческая голова в привычном смысле этого слова.

Никаких рогов, естественно, не было и в помине, однако на висках торчали внушительные шишки, зрительно увеличивавшие размер черепа едва ли не вдвое. Лицевые кости, особенно нос и скулы, резко выдавались вперед, отчего рот казался непропорционально маленьким и каким-то кривым, а чересчур широко поставленные глаза почти соседствовали с ушами.

Какие-либо признаки усов и бороды напрочь отсутствовали, зато шевелюра отличалась совершенно невообразимым видом. Фигурально говоря, не шевелюра это была, а парик, составленный из множества худосочных, но злобных змеенышей. В каком-то смысле Астерия можно было назвать дальним родственником горгон.

О глазах его умолчу. Не встречал я раньше таких глаз ни у людей, ни у животных. В любом случае назвать их зеркалом души язык не поворачивался. То ли наличие у Астерия души не предполагалось изначально, то ли мне, жалкому человечишке, не дано было оценить ее мрачное величие.

Если говорить в общем и целом, то зрелище было не для слабонервных. Представляю, что ощущали бедные дети, внезапно узревшие этот нечеловеческий лик.

– Ну как, нравится? – поинтересовался он.

– Весьма, – ответил я через силу. – Очень похоже на египетского бога.

– Какого? Амона-барана или Анубиса-шакала?

– Скорее на Гора-сокола, – я закашлялся.

– Спасибо за доброе слово, – его тонкие, бесцветные губы причудливо изогнулись, что, наверное, должно было означать улыбку. – А то некоторые недоброжелатели приписывают мне сходство с быком. И при этом еще берут под сомнение целомудрие моей матушки. Разве это справедливо? Хотя на прозвище «минотавр» я не обижаюсь. Надо ведь нам как-то называться. Не людьми же!

– Разве ты не один… такой? – насторожился я.

– Будто бы ты не знал! А моя сестра Ариадна, с которой вы делили ложе на протяжении стольких ночей? Неужели ты не заметил в ней ничего странного?

– Нет, – с содроганием произнес я. – Темно было… Да и не открывала она своего лица.

Ну и дела! Я-то, дурак, думал, что услаждаю женщину. А тут какая-то зоофилия получается… Вот почему Ариадна уклонялась от лобзаний, вот почему отстраняла мои руки, когда я хотел дотронуться до ее волос или губ, вот почему всем другим способам соития предпочитала только те, которые приняты в животном мире.

– Стеснялась, значит, – Астерий передернул своими могучими плечами. – И напрасно… Стесняться нужно не нам, богоизбранным минотаврам, а вам, обезьяньим отродьям. Ваши дни сочтены! Скоро над миром воцарится совсем другая раса!

Страсть, сквозившая в каждом слове этого, в общем-то, спорного заявления, не оставляла никаких сомнений в том, какую именно расу он имеет в виду.

– Куда же тогда деваться людям? – с легкой иронией поинтересовался я.

– А куда они девались прежде? Где пеласги, некогда заселявшие всю Грецию? Их истребили минии. А где минии? Об этом нужно спросить ахейцев, ныне попирающих их могилы. Так было всегда! Каждый новый завоеватель под корень уничтожал своих предшественников. И это при том, что все вы люди, единое племя. Минотавры совсем другие. Мы более сильные, сообразительные, живучие. Вместе нам не ужиться, как крысам не ужиться с мышами.