Николай Чадович - Враг за Гималаями

Если верить Котяре, Наметкин, уже давно кремированный, был мертв не до конца, и смерти его жаждали не какие-нибудь там заурядные люди вроде Тамарки-санитарки и Аскольда Тихоновича Лукошникова, а высшие, запредельные силы, в существование которых Донцов не верил.

Конечно, все это можно было расценить как некую мистификацию, изощренную шутку пресыщенного жизнью циника, однако хваленая интуиция Донцова уже давно подсказывала ему, что в деле Наметкина что-то нечисто, подходить к нему с привычными мерками бесполезно, и в расследовании надо полагаться не на Уголовно-процессуальный кодекс, а скорее на тантры и упанишады.

Тем не менее, переносить расследование из мира реального в мир духов он не собирался. Этому противоречил весь его жизненный и профессиональный опыт. Ну как, скажите, пожалуйста, дактилоскопировать демонов, допрашивать эфирных созданий и брать под арест оборотней. Не было никогда такого в истории криминалистики и, скорее всего, никогда не будет.

Пусть один процент мистики останется, без нее нигде не обойтись, а в остальном следует полагаться на здравый смысл, существующие законы и принципы материализма.

И все же много вопросов так и осталось без ответа, повиснув в воздухе наподобие мыльных пузырей. Какова истинная роль в этом деле профессора Котяры? С какой стати он так разоткровенничался с майором Донцовым, человеком, в общем-то, посторонним? Откуда проистекает его осведомленность во многих вопросах, сокрытых тайной даже для Цимбаларя и Кондакова?

Добравшись до своего кабинета, Донцов первым делом позвонил в Институт языкознания, но там к дешифровке обгоревшей рукописи еще и не приступали. Как изящно выразился поднявший трубку лингвист: «У нас тут своих дел лопатой не перекидать».

На вопрос Донцова, что означает слово «развоплотиться», ему ответили следующим образом:

– В словаре современного русского литературного языка такое слово отсутствует. Судя по всему, это неологизм, представляющий собой антоним слова «воплотиться».

– Хорошо, а что такое «воплотиться»?

– Получить конкретное вещественное выражение. Помните, как сказано у Маяковского? «В наших жилах кровь, а не водица, мы идем сквозь револьверный лай, чтобы умирая воплотиться в пароходы, строчки и в другие долгие дела».

Маяковского Донцов не помнил. Средняя школа привила ему стойкое отвращение даже к Чехову и Достоевскому. Перед тем как положить трубку, он уточнил:

– Можно ли понимать развоплощение как утрату вещественности, реальности.

– Можно, можно, – заверил его лингвист.

А затем события замелькали, словно кулаки знаменитого боксера Майкла Тайсона, выколачивающего душу из очередного соперника.

Сначала дала о себе знать «наружка», державшая под наблюдением проходную Экспериментального бюро, помеченную личным опознавательным знаком Олега Наметкина, который из разряда покойников был нынче условно переведен в разряд развоплощенных созданий.

Оказывается, там с самого утра околачивается какой-то странный человек, явно заинтересовавшийся знаком. Он то подходил к проходной пилотную и даже пытался заглядывать в окно, то возвращался на противоположную сторону улицы, где облюбовал себе скамеечку в чахлом скверике, разбитом на месте бывшей свалки токсичных отходов.

Одеждой и внешностью он походил на сельского жителя, приехавшего в город подзаработать, переходя улицу шарахался от каждой проносящейся мимо машины, и явно ощущал себя не в своей тарелке. В полдень он перекусил ломтем ситника, запив его водой из туалетного крана.

Дабы не спугнуть клиента, «пастухи» из «наружки» в контакт с ним не вступали и удерживали от этого патруль муниципальной милиции, уже давно точивший зубы на залетного сазана.

Донцов немедленно отправил туда Кондакова, попросив действовать крайне осторожно.

– Что за тип там нарисовался, мы пока не знаем, но вполне возможно, что птички собираются в одну стаю, – напутствовал он ветерана. – Не исключено, что где-то поблизости ошивается и старик Лукошников. Вот только Тамарка-санитарка от компании отбилась.

Едва Кондаков отбыл, как появился Цимбаларь, по ухмыляющейся роже которого было понятно – явился он не с пустыми руками.

– Докладывай, не тяни резину, – попросил Донцов.

Но, увы, перевоспитать потомка Земфиры и Атеко было уже невозможно. С комфортом расположившись по другую сторону стола и без спешки закурив, он обратился к коллеге с проникновенной речью: