Евгений Филимонов - Мигранты

Казалось бы, чего проще - отказаться от нахальной девицы, но в том-то и сложность положения В. - он чувствует себя совершенно от нее зависимым и не представляет иной своей жизни теперь. Все его дни отныне проходят в переживании прошлых стычек с сиделкой и предвкушении новых. В. мнится иногда, что его логика берет верх над вульгарным хамством красавицы (а В. уверен, что сиделка очень красива), и ему каждый раз представляется, что он может переубедить, преуспеть в единоборстве. Он даже ведет что-то вроде дневника конфликтов. Единственное, что подтачивает радость В. от полноты этих дней, это неясные слухи о том, что движок кресла потихоньку ремонтируется, и скоро больной совершенно избавится от своего временного ига.

В глубине души В. считает свой недуг лишь свидетельством того, что мощные космические силы избрали его как бы передатчиком, контактором, что ли, с какими-то им лишь ведомыми намерениями, и, когда б не противодействие сиделки, все бы уже давно прояснилось. Но вот поди ж ты прогнать сиделку В. теперь уже никак не в состоянии.

МИГРАНТЫ

Ева Чижик, моя давняя симпатия, всем сезонам предпочитает осень, и даже не просто осень, а самую позднюю, совершенно ностальгическую пору обнажения и смерти. Я не могу представить ее иначе, как в окружении ледяных ноябрьских туманов и свирепых предзимних заморозков, когда невинный парковый газон становится жухлым и жестким, как щетина покойника. Ева Чижик, на мой взгляд, даже не прочь померзнуть до известной степени, во всяком случае в дощатой мансарде, где мы иногда снимаем комнатку для встреч, она частенько выскакивает из-под одеяла - как я ее ни удерживаю и стоит у окна на фоне угрюмой сизой облачности, пока у нее от холода не окаменеют пунцовые соски.

Ева любит осенний стиль. Ей к лицу все эти балахоны, плащи, капюшоны, зонты, сапоги-мокроступы, непромокаемые пуховые куртки, стеганые шапки с козырьком. Обычно она поджидает меня, укрывшись за решетчатым витражом вокзала от резкой ледяной сечки, полосующей лужи. Ей идут холода, она по-особому свежа и упруга, словно - не подберу другого сравнения - банан из холодильника. Надо сказать, она никогда особенно и не разогревается, даже после самых жарких ласк Ева на ощупь прохладна, словно наяда.

Как всякая подлинная женщина, Ева хочет, чтобы однажды понравившееся оставалось с нею всегда. Поэтому вся жизнь Евы проходит в скитаньях, в миграциях за зоной осени, смещающейся от севера к югу и наоборот. Иной раз мне думается, что Ева Чижик избрала такую вот кочевую жизнь лишь потому, что по великой случайности ей как-то выпало одеться впору именно для осени - бывают иногда такие удачные заходы в универмаг, - а дальше она решила просто поддерживать этот стиль, не рискуя обновлять гардероб полностью для лета, или же для зимы, попросту дрейфуя вместе с сезоном по пространству нашего края. Ева - кочевник, постоянный обитатель аэропортов и гостиниц, где из-за туманов и нелетной погоды она проводит почти все время. Сумка через плечо, маленький замшевый ридикюль, чемоданчик на роликах, зонт в футляре - и в порывистых объятьях ощущение девичьего тела под напластованиями синтетических одежек.

Жаль, что мы встречаемся так редко, лишь однажды в год, но у меня свои привязанности. Каждый год с наступлением зимы я перемещаюсь в летний пояс, где с компанией себе подобных коротаю время до разгула летних дней в наших широтах.

ДОМ СВИДАНИЙ

Еще о любви, или о том, какой вид принимает порой это неистребимое чувство. Фаина, любовь Смирина - ладная шатенка с очаровательным бледным личиком. Сначала он даже не верил, что такая женщина может обратить на него, во всех отношениях заурядного мужика, какое-то внимание, и первые дни их связи были омрачены именно этим его скепсисом, подозрительностью и высматриванием скрытых целей. В дальнейшем все растворилось в чувстве. Фаина звонит Смирину:

- Привет. Ты сегодня как обычно?

- Да, белка.

- Тогда я тебя жду. Записалась заранее - восемнадцатая.

- Ого! Умница, как тебе удалось? Ведь открывают в десять.

- Была рядом, вот и заглянула по пути... Так придешь?

- Считай, что я уже там.

- Ну, пока. Целую.

Остаток дня у Смирина как в тумане - Фаина застит ему взор, он видит ее короткую прическу, ее брови, ее рот - крупноватый, пожалуй, но чудесной формы, - вырез блузки, мочку уха с сережкой, словом, все, что удается увидеть сквозь захватанное пальцами, толстенное стекло в комнате свиданий. Может показаться, что основное неудобство Дома свиданий - это присутствие множества других пар по обеим сторонам перегородки, но влюбленных тяготит другое - микрофонная связь, она сделана уж очень по-дурацки. То, что предназначается собеседнику, воспроизводится громкоговорителем по эту сторону, причем, чем тише сказанное, тем громче звук, и самые нежные перешептывания огромные динамики превращают в грохот обвала. Напротив, то, что говорит Фаина, еле доносится сюда, и Смирин, словно глухонемой, пытается разобрать слова по движениям губ.