Сергей Абрамов: Искатель. 1982. Выпуск №4

— Что, что?

— Конец по-латыни. Преставилась. С одного удара.

— Это с твоего-то удара?

— Почему с моего? Я боксу не обучен.

— Значит, мне — в тюрьму, а ты с кладом останешься?

— Клад в стене будет до твоего возвращения. Катерина проследит. А ты сразу с повинной. Ну, посидишь малую толику. Неосторожное убийство. Суд все учтет: и добровольное признание, и отличную характеристику с места работы. Плюс зачет срока следствия и хорошее поведение в колонии. Больше года не просидишь.

Еще помолчали. Один — нахмурясь, с опущенными глазами, другой — с настырным, обжигающим взглядом.

— С одного удара, Андрей, даже на ринге не выйдет.

— А ты зажми в кулаке что-нибудь металлическое. Хотя бы медную наковалешку с комода. Будто сгоряча схватил что под руку подвернулось. Ты с Катериной поговори предварительно. Усек?

…Михеевы спали на широкой двуспальной кровати, еле втиснутой в четырехметровой длины пенальчик, как называл Василий свою комнатку, выкроенную из большой трехоконной комнаты тещи. Но в эту ночь ему не спалось. Разговор с Бостоновым щемил сердце.

— Ты так ворочаешься, что всю простыню из-под меня вытянул, — проворчала жена.

— Задумался.

— О чем?

— Так, всякая муть в голову лезет.

— А тебе идет: строгий ты с лица в задумчивости. Не зря тебя мать херувимом зовет.

— Я ведь о ней все время и думаю. Вот она где у меня сидит. — Михеев показал на горло.

— Не канючь, — остановила его Катерина. — Я тоже с характером и тебя ей в зубы не дам.

Михеев растерянно посмотрел на жену. Говорить или не говорить? Все-таки старуха ей — мать родная. Связь кровная, а о том, чего Андрей добивается, даже вслух произнести не решишься.

— Ты о кладе поповском забыла, Катя?

Катерина вздохнула уступчиво — без надежды, даже без сожаления. Будто смирилась с необходимостью ждать.

— Клад у нее в стене замурован. Отдать его нам она не захочет. А силой возьмешь — государству выложит, как пригрозила. Вот ты в безбожниках ходишь, а я верующая. И как верующая скажу, блаженны нищие духом. Только блаженства у нас давно нет, обнищали мы духом, ни воли его, ни силы убеждения уже не осталось. А ведь отец, бывало, одним словом мать укрощал, а мы, нищие духом, только казнимся. Терпеть да ждать — вот наш удел, Василий.

Нет, думал Михеев, рассказать ей о черном замысле никак невозможно. Придется стерпеть эту муку-мученическую в одиночку, пока терпится. Что такое нокаутирующий удар — он знает. Лежишь на полу, а судья над тобой всю роковую десятку отсчитывает. Можно и совсем не встать — как ударить. Он всегда помнил об этом, когда ходил в тяжеловесах и не помышлял, что станет когда-нибудь рядовым учителем физкультуры.

А если рискнуть? С одного удара, без предварительной подготовки. Размахнись, рука, раззудись, плечо. Чистенькое неосторожное убийство. Ни одна живая душа, кроме Андрея, знать не будет, что оно спланировано. А не выйдет, так не выйдет. Пусть Андрей додумывает.

Михеев погасил ночник и закрыл глаза.

Отверстия, высверленные электродрелью в двойных стенах дома, снизу не видны и не замечены никем из присутствующих. А присутствуют многие — во главе со старшим инспектором капитаном милиции Саблиным. Они сидят здесь уже второй час, заканчивая первые протоколы допросов по делу. Те то убитой уже отправлено в морг.

По словам ее дочери, убийство произошло в одиннадцать утра, что и подтверждено медицинским экспертом во время осмотра трупа.

— Смерть, судя по ссадине на виске, — сказал врач, — последовала от удара кулаком, нанесенного убийцей с большой силой. Об этом же свидетельствуют и сбитая кожа на сустава к правой руки убийцы, и запекшаяся кровь на его пальцах. Это удар боксера-тяжеловеса, который в данном случае оказался смертельным.

— Все отпечатки пальцев в комнате принадлежат троим: убитой гражданке Вдовиной. ее дочери и обвиняемому в убийстве Михееву, — сказал эксперт-трассолог. — В комнате у черного кода — она сейчас заперта — проживает еще один член семьи убитой, Андрей Востоков, оценщик комиссионного магазина на Белой горке.

— Как свидетель Востоков пока отпадает: его не было дома во время убийства, — резюмирует Саблин. — Пригласите Михеева.

Входит Василий. Он испуган и удручен. Облизывает сбитую кожу на пальцах.

— Я же вам объяснил все.

— А мы сейчас это и запротоколируем, — откликается следователь прокуратуры. — Повторите, как все это произошло.

— Все началось со ссоры.

— Из-за чего?