Джек Финней: Меж трех времен

На минуту воцарилось молчание, затем тот же самый человек, что перебил его, осведомился:

— Понимаю, что вы отвечали на подобный вопрос много раз, и все же… Вы помните одновременно и о том, что…

— Что у Кеннеди не было второго президентского срока? Помню, конечно. Карл спросил меня об этом прежде всего, и, разумеется, я помню, как и все мы, что Кеннеди убили. В Далласе. В шестьдесят третьем? Да, в шестьдесят третьем. А вскоре застрелили и Освальда. — Он виновато пожал плечами. — Ясно, это звучит полной бессмыслицей, но у меня параллельные воспоминания, и что тут еще можно сказать?

— Вы помните, где вы были в день убийства?

— Нет.

Председатель счел за благо вмешаться:

— С двойными воспоминаниями все ясно. Но сегодня у вас появилось что-то новенькое?

— Точно. Дня через два после того, как мы потолковали с Карлом, я припомнил кое-что еще, только не сразу взялся за поиски. У себя в Дрекселе я заведую транспортным отделом большого универмага, нам приходится отправлять кучу всякого барахла, а значит, работать сверхурочно. И все-таки в минувшее воскресенье я собрался с духом, вытащил верхний ящик комода и вытряхнул содержимое на кровать. — Он улыбнулся всем присутствующим, словно приглашая их присоединиться к своему веселью. — Этот ящик — объект каждодневных шуток среди моих домашних, и каждый считает своим долгом пройтись по этому поводу. Я сваливаю туда хлам, который забил этот ящик доверху — так, что он уже почти не открывается. Чего там только нет: корешки от билетов в кино, чеки из магазинов, гарантийные талоны на вещи, которые много лет как сломались или износились. Фотографии, вырезанные из журналов, часы, которые больше нипочем не заведешь, исцарапанные линзы от старых очков. В ящике валяется групповая фотография, сделанная в день окончания средней школы. Хвост енота, который я привязывал к радиатору машины, когда учился в колледже. Шнурки от ботинок, карандаши и перья, которые давным-давно не пишут, пустые спичечные коробки, обмылки из разных мотелей, негодные батарейки. Назовите любую ненужную вещь, и она там найдется.

— Ну так вот, — продолжал Браунстейн, чуть переведя дух, — вывалил я весь этот мусор на кровать, а потом начал помаленьку перекладывать его обратно в ящик. Бумажку за бумажкой, вещицу за вещицей, пока не отыскал вот это…

Он разжал руку, и все привстали, чтобы лучше видеть. На ладони Браунстейна лежал плоский кружок размером чуть больше монеты в полдоллара. Кружок был белым — то ли пластик, то ли покрытый эмалью металл. И на нем синие портреты двух мужчин лицом друг к другу: слева, с поворотом в три четверти, — уверенно улыбающийся Джон Кеннеди, справа, строго в профиль, — серьезный, почти насупленный Эстес Кефовер. Над портретами — на красном фоне полукругом, белыми буквами: «Первый срок удался». Такими же буквами внизу, но на голубом фоне: «Заслуживает второго». И прямо под портретами и ленточкой — фамилии: «Кеннеди — Кефовер, 64» [2].

— Значок избирательной кампании, — тихо констатировал кто-то.

Кто-то не удержался от восклицания:

— Будь я проклят!..

И кто-то еще не совладал с любопытством:

— Можно посмотреть поближе?..

С согласия Браунстейна значок начал путешествие вокруг стола.

После этого решено было выпить кофе, как повелось на факультете, его сварили в колбе и процедили через воронку с фильтровальной бумагой. Прихлебывая из пластиковых чашек, одни стояли или бродили по комнате, другие присели на край стола. Значок с портретами все переходил из рук в руки, его недоверчиво подносили к глазам, ощупывали выпуклое клеймо изготовителей на обороте…

— Ладно, — изрек наконец председатель, — подведем черту. Поставьте чашки на стол, если угодно. — Выждав, пока все снова уселись, он добавил более деловым тоном: — Мистеру Браунстейну пора в путь, до дома ему неблизко. Пока он не уехал, можете задать еще несколько вопросов.

— С вашего разрешения, — подала голос Одри. — Мистер Браунстейн, а вам не доводилось встречать других, у кого сохранились… так сказать… сходные воспоминания?

Гость, который теперь стоял рядом с председателем, кивнул:

— Да, однажды довелось. В доме моего брата. Он бейсболист, я пошел на матч посмотреть на его игру. С ним в одной команде был парень родом из Чикаго. Брат заставил меня пересказать этому парню мою историю, и тот отозвался: мол, я уже слышал что-то подобное. У себя в Чикаго.

Молодой лысеющий блондин по имени Стив подхватил: