Игорь Фёдоров - Судья

- Сиди, сука!!! - сорвался таки. Но тут же взял себя в руки: - Да нет, скорее уж кобель. Сидеть!

Детина, разумеется, не послушался и продолжал отползать. Пока не уперся спиной в мои ноги. Тут и притих. А он уже говорил с жертвой.

- Вот, смотри, это совсем не страшно. Целиться вот так, а нажимать сюда. - Он показывал ей пистолет.

А девушка особо не возражала. Глаза ее в свете луны сверкали демонической решимостью. Она отобрала у него оружие, на коленях подползла к насильнику.

- Только приложи плотнее, чтоб не шуметь...

...сунула ему глушитель между ног и нажала спуск.

Я догадался выхватить из кармана вязаную шапочку и запихнуть телу в рот.

Потом он отобрал у нее пистолет и добил своим излюбленным выстрелом.

Протянул девушке его обратно, держась за глушитель:

- На, держи. Тебе еще домой.

И разошлись.

Как я уже говорил, работал он примерно с неделю. И больше меня с собой не брал. Да я особо и не напрашивался. Но из публикаций ошалевшей прессы, сбивчивых телерепортажей, легенд и пересказов в очередях я представлял себе результаты его деятельности - примерно такие же, как в первый день. Сам же он по вечерам говорил просто: "Норму сделал." И переводил разговор на другую тему.

Народное мнение очень быстро разобралось, на чьей он стороне, и возвело его чуть ли не в ранг героя. Этакая смесь Робин Гуда и Терминатора. Описания его были противоречивы и сбивчивы - иногда вплоть до диаметрально противоположных. Найти по ним кого-либо было совершенно невозможно. Да его очень рьяно и не искали. Народ - потому, что от добра добра не ищут. А органы - радовались неожиданной подмоге. Правда, один раз разыскали, видимо, те, кто имел возражения. А может, валютчики собрались с силами. В этот день у него ушло три обоймы.

На улицах удивительно быстро стало спокойно. Беспорядки с насилием затевать стали разве что совсем уж камикадзе.

Называли его Судьей.

А однажды вечером, отбегав положенное по работе, я его не застал.

На табуретке стояла чашка с недопитым кофе. На столе - аккуратной грудой остатки первого урожая - еще, впрочем, приличные. Диван аккуратно застелен. И поверх покрывала белым кричащим пятном записка.

ЗДЕСЬ Я СДЕЛАЛ ВСЕ. ПОРА. ПРОЩАЙ. СПАСИБО.

Первое время я все не верил. Регулярно приходил в "сарайчик". Тупо сидел за столом в ожидании. Пересчитал, разложил, почистил, перезарядил все, что осталось. Принес из дому сумку и упаковал в нее - мало ли...

Потом понял - он не вернется. Мало ли какие и где у него дела. Какая у него цель. Куда он шел. И откуда. Все-таки я удивительно мало узнал о нем. От него. Последнее время я стал внимательнее следить за так называемой криминальной хроникой. Кажется, я даже могу теперь отслеживать его маршрут. И, страшное дело, такое впечатление, что придя в город, он остается в нем навсегда, хоть и идет дальше.

Как-то опять тревожно стало ходить по улицам вечером. Слухи поутихли. Забывать стали Судью.

Сапоги на шнуровке, черные дерьмодавы, у меня остались со времен работы на химзаводе. Черный плащ недавно прикупил, длиннющий, все никак не отучусь путаться в полах. Свитер и так ношу постоянно, а бриться никогда особо не любил. Того, что лежит в сумке на некоторое время хватит. А потом - можно и найти. Главное - отучиться вздрагивать от звука выстрела.

Иду.