Шеррилин Кеньон - Поцелуй ночи

Кассандра испуганно посмотрела на нее.

— Что вы имеете в виду?

— Вы нашли себе в защитники Темного Охотника, — пояснила Мелисса, делая записи в маленьком PDA[персональный цифровой секретарь, карманный компьютер, используемый в качестве записной книжки]. — Хотела бы я иметь кого-нибудь вроде него, способного позаботиться о моих малышах, когда меня не станет. Мой муж умер три месяца назад, и хотя у меня есть еще два года в запасе, я не могу перестать волноваться за них.

Два года…

Мелисса выглядела моложе своего возраста. Трудно было представить смерть этой энергичной, пышущей здоровьем продавщицы от старости, которая наступит через столь короткий срок.

Несчастная женщина потеряла своего мужа. Большинство Аполлитов женятся на своих ровесниках, с разницей не более нескольких месяцев. Считалось большой удачей найти супруга, который разделит твой день рождения.

— Это… больно? — спросила Кассандра, запинаясь. Она никогда не видела «естественной» смерти Апполита.

Мелисса сделала еще одну запись.

— Мы даем клятву никого не оставлять умирать в одиночестве.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Мелисса встретила ее пристальный взгляд. Глаза девушки были полны невысказанных эмоций, но именно страх прорвался на поверхность и заставил Кассандру дрожать.

— Вы хотите правды?

— Да.

— Это невыносимо. Мой муж был сильным человеком. Он всю ночь рыдал от боли как ребенок.

Мелисса откашлялась, словно ее собственная боль была слишком сильна, чтобы терпеть.

— Иногда я понимаю, почему так много наших людей убивают себя в ночь перед своим днем рождения. Я даже подумывала перевезти своих детей в другую общину, но наверху, на поверхности нам приходится сражаться со слишком многими хищниками. Другими Аполлитами, Даймонами, Вер-Охотниками, Темными Охотниками и людьми, выслеживающими наших собратьев. Моя мать привела меня сюда, когда я была всего лишь ребенком. Но я хорошо помню верхний мир. Здесь намного безопасней. По крайней мере, мы можем жить открыто, не боясь, что кто-то узнает о нас.

Мысли разрывали Кассандру на части, не давая ей дышать. Она знала, что это не будет приятно, но то, что описала Мелисса, было намного хуже, чем она представляла.

То, что она будет страдать, уже достаточно плохо… но ребенок? Он был так невинен. Он не заслужил подобной участи.

Но тогда кто заслужил?

— Ох, ну вот, — поспешно произнесла Мелисса. — Я не собиралась вас расстраивать.

— Все в порядке, — сказала Кассандра, проглотив комок в горле. — Я сама спросила и благодарна вам за честность.

К тому времени, как они закончили с платьем, Кассандра уже не испытывала никакой радости, да и продолжать шопинг ей тоже не хотелось. Ей необходимо было увидеть Вульфа.

Она нашла его в спальне их квартиры, переключающим телевизионные каналы. Увидев ее, он в тот же момент выключил телевизор.

— Что-то не так?

Она помедлила в изножье кровати. Вульф сидел, оперевшись на подушки, его ноги были голыми, одна согнута. Обеспокоенность в его глазах стоила для нее целого мира, но этого было недостаточно.

— Ты будешь охотиться на моего ребенка, Вульф?

Он нахмурился:

— Что?

— Если наш сын вырастет и решит, что не хочет умирать. Ты убьешь его за это?

Вульф задержал дыхание, размышляя.

— Я не знаю, Кассандра. Действительно не знаю. Моя честь требует этого. Но я не знаю, смогу ли.

— Поклянись мне, что не причинишь ему вреда, — потребовала она, приблизилась и встала рядом с ним. Она ухватилась за его рубашку и крепко держала, пока на нее накатывали волны страха и агонии. — Обещай мне, что если он станет Даймоном, когда вырастет, ты отпустишь его.

— Я не могу.

— Тогда зачем мы здесь? — она пронзительно закричала на него. — Что хорошего в том, что ты его отец, если ты в любом случае собираешься его убить?

— Пожалуйста, Кассандра. Будь благоразумной.

— Это ты будь благоразумным! — закричала она. — Я собираюсь умереть, Вульф. Умереть! Болезненно. И у меня почти не осталось времени. — Она отпустила его и сделала шаг назад, потом еще один, пытаясь дышать. — Разве ты не понимаешь. Я не буду ничего помнить, когда умру. Меня не станет. Я уйду от всего этого. От всех вас. — Она окинула комнату безумным взглядом. — Я не увижу эти цвета. Твое лицо. Ничего. Я умру. Умру!

Вульф обнял и прижал ее к себе, пока она рыдала у него на груди.

— Все хорошо, Кассандра, я держу тебя.

— Прекрати говорить «все хорошо», Вульф. Все отвратительно. Мы ничего не можем сделать, чтобы остановить это. Что мне делать? Мне всего-то двадцать шесть. Я не понимаю. Почему я обязана это делать? Почему я не могу увидеть, как растет мой малыш?