Иэн Бэнкс - Инверсии

— И по этой причине — я имею в виду ваше путешествие из Иллерна в Гаспид на корабле клана Мифели — вы оказались на службе у Мифели?

— Нет, это было простое совпадение. После прибытия сюда я некоторое время помогала морякам в лазарете, а потом одному из молодых Мифели понадобилась помощь. Он плыл на корабле и, приближаясь к родной гавани, подал сигнал на Сторожевые острова. Собственный доктор клана Мифели страдал от морской болезни и не мог подняться на борт, чтобы отправиться навстречу галиону. Поэтому главный врач лазарета рекомендовал меня Прелису Мифели, и на галион отправилась я. Молодой человек выжил, корабль вернулся в порт, и меня прямо там, в порту, сделали главным семейным врачом Мифели. Старик Мифели быстро принимает решения.

— А их прежний доктор?

— Был отправлен на покой. — Она пожала плечами. Некоторое время я смотрел на крупы двух хавлов.

Один из них обильно унавоживал дорогу. Горячий навоз исчез под колесами нашего фургона, обдав нас своими парами.

— О ужас, какой отвратительный запах, — сказала доктор.

Я прикусил язык. То была одна из причин, по которой люди, обязанные ухаживать за скотиной, старались по возможности держаться от этих животных подальше.

— Хозяйка, можно я задам вам вопрос?

Она помедлила, прежде чем ответить.

— Ты уже и без того назадавал мне столько всяких вопросов, Элф, — сказала она, удостоив меня лукавым, веселым взглядом. — Насколько я понимаю, ты собираешься задать вопрос, который я могу счесть дерзким?

— Гм-м.

— Спрашивай, молодой Элф. Я ведь всегда могу сделать вид, что не расслышала.

— Я вот размышляю, хозяйка, — сказал я, чувствуя неловкость и внезапно покраснев, — а почему вы оставили Дрезен?

— Ах вот что, — сказала она и, взяв кнут, помахала им над спинами хавлов, едва пощекотав его кончиком их шеи. Потом скользнула по мне взглядом. — Отчасти потому, что мне захотелось приключений, Элф. Просто из желания отправиться туда, где не бывал никто из тех, кого я знаю. А отчасти для того, чтобы уехать и забыть одного человека. — Она весело, ослепительно улыбнулась мне, а потом снова устремила свой взгляд на дорогу. — У меня была несчастная любовь, Элф. А я упрямая. И гордая. Твердо решив уехать и сообщив, что собралась на другой конец света, я уже не могла — и не хотела — менять решения. Вот так я дважды причинила себе боль — один раз встретив не того человека, а второй раз проявив упрямство (даже после того, как успокоилась) и не пожелав отступить от слова, данного в приступе уязвленной гордости.

— Это был тот, кто подарил вам кинжал, хозяйка? — спросил я, уже ненавидя этого человека и завидуя ему.

— Нет, — сказала она, издав то ли фырканье, то ли смешок, совсем не женский звук, как мне показалось. — Он меня и без того достаточно ранил, чтобы носить еще напоминание о нем. — Она кинула взгляд на свой кинжал, который, как всегда, был заткнут у нее за голенище правого сапога. — Этот кинжал — подарок от… государства. Некоторые украшения на кинжале были подарены мне другим другом. Тем, с которым я ожесточенно спорила. Обоюдоострый подарок.

— И о чем вы спорили, хозяйка? — спросил я, оглянувшись.

— О разном, о разных сторонах одного и того же. Имеет ли право сильный навязывать свои ценности другим. — Она посмотрела на меня — на моем лице читалось недоумение. — Ну, и мы спорили обо всем этом.

— Об этом, хозяйка? — спросил я, оглядываясь.

— Об… — Она, казалось, оборвала себя на полуслове. — О Гаспиде, об империи. Обо всем этом другом полушарии. — Она пожала плечами. — Не буду утомлять тебя деталями. В конце концов я уехала, а он остался, хотя до меня дошли слухи, что после моего отплытия он тоже покинул страну.

— И вы не жалеете, что прибыли сюда, хозяйка?

— Нет, — сказала она, улыбнувшись. — Большую часть пути в Кускерию жалела, но, когда я пересекла экватор, произошли перемены. Такое, говорят, часто случается. А с тех пор не пожалела ни разу. Я по-прежнему скучаю по семье, по друзьям, но не жалею, что приняла такое решение.

— А как вы думаете, хозяйка, вы вернетесь домой?

— Понятия не имею, Элф. — На ее лице было выражение надежды и беспокойства. Тут она улыбнулась еще раз. — Ведь я врач короля. Я бы сочла, что плохо делаю свое дело, если бы он позволил мне вернуться. Может быть, он заставит меня ухаживать за ним, пока не состарится или пока не разочаруется во мне, потому что у меня появятся усики над верхней губой, волосы на голове поредеют, и появится дурной запах изо рта. И тогда он прикажет отрубить мне голову, потому что я слишком часто его перебиваю. А тогда, возможно, его доктором станешь ты.