Юрий Пересунько - Искатель. 1987. Выпуск №2

— Я всю дорогу обдумывала, как мне быть… Надо обращаться в суд. Другого выхода нет…

(Эту беседу я воспроизвожу по воспоминаниям Р.Боуэна, опубликованным в «Ревю дэ медсан».)

— Успокойтесь, дорогая.

Боуэн протянул ей стакан воды.

— Я была сейчас у Эдварда… у мужа…

— Ну и как он?

— Весь ужас в том, что это вовсе не Эдвард, а другой человек.

— У Эдварда другой интеллект, вам привыкнуть к этому, конечно, нелегко. Чего же вы хотите от суда?

— Чтобы он вынес решение, что это не Тирбах.

Боуэн, по его признанию, сразу же оценил грандиозность ее замысла. Но небывалая сложность дела испугала даже его — адвоката, жаждавшего громких процессов.

После некоторого молчания Боуэн осторожно заговорил:

— Это очень серьезная и трудная проблема. Ни один судья сейчас не примет наш иск к рассмотрению. Нужны веские доказательства того, что Дуономус — не Тирбах, что новый интеллект изменил личность Тирбаха. Согласно заверениям ученых, Эдварду заменили мозг, только и всего. — После паузы, так же тщательно подбирая слова, продолжал: — А если дело дойдет до суда, вам могут приписать корыстные мотивы. Вспомнят ваше поведение при решении вопроса о пересадке мозга …

— Но Эдвард сам возбуждает дело о разводе, — проговорила Кэт. — Меня не устраивает, что он оставляет мне только миллион…

— Я бы советовал вам согласиться…

— Поезжайте и посмотрите на этого Дуономуса! — перебила Кэт. — Это совсем другой человек! Это не Тирбах!.. Если вы боитесь, я найду другого адвоката.

— Прежде чем дать вам окончательный ответ, я хотел бы познакомиться с новым Тирбахом.

— Это уже другой разговор.

— Все-таки вынужден предупредить вас… Борьба будет тяжелой. Внешнее сходство здесь не играет никакой роли. У Тирбаха другой образ мыслей… Но он в здравом рассудке и уверен в себе…

— Ну, тут тоже можно найти зацепки,

— Зацепки? Конечно, но в суде нам обоим предстоит архитрудное дело. Аргументы, доводы против мистера… э, Тирбаха…

— Мистера Икс, — поправила его Кэт.

— Да, против мистера Икс придется еще поискать.

На следующий день в «Фуроре» был помещен мой репортаж. По известности Эдвард Тирбах теперь мог тягаться с кинозвездами и идолами эстрады. Газеты разошлись моментально. К девяти часам был напечатан дополнительный тираж.

Через несколько дней в конкурирующей с «Фурором» газете «Обсервер» появилась статья, которая сразу же привлекла к себе мое внимание,

«Когда-то пересадка человеку мозга считалась чудом. О ней мечтали и говорили глазным образом фантасты. Однако фантазеры не имели основательной научной подготовки. С трансплантацией мозга они связывали лишь изменение образа мыслей личности…

Печально, что ныне в плену заблуждений фантастов оказались и ученые.

Медики отводят мозгу второстепенную роль при определении личности, считая его лишь инструментом мышления, чем-то вроде компьютера, который может быть придан тому или иному организму.

Забыв о моральной ответственности, хирурги оказали банковскому клерку Р. Винкли неоценимую услугу, они пересадили Эдварду Тирбаху мозг Винкли, таким образом, отдали последнему наследие миллиардера…

…В высоких кругах высказывается мнение, что необходимо создать авторитетную комиссию из видных медиков, психологов и юристов, которая бы тщательно исследовала личность Дуономуса и ответила на волнующий всех вопрос: «Кто есть кто?»

И подпись:

Я чувствовал, какая опасность нависла над замыслами Боба Винкли, и не сомневался, что имею дело с первыми шагами адвоката Кэт Тирбах.

Что можно было сделать в создавшейся ситуации? Я уговорил Краски поместить в следующем номере мой ответ, в котором я, не давая волю чувствам, доказывал, что статья Марка Хилла написана поспешно.

«…Если бы автор потрудился хотя бы познакомиться с Дуономусом, понаблюдать за его поведением, то он, без сомнения, изменил бы свои умозрительные выводы…»

Я тактично оговорился, что, не предваряя событий, называю оперируемого Дуономусом, как это определили ученые-медики. Дальше я сообщал, что в свое время, будучи на службе в Бюро, имел дело с неким Р. Винкли. И сейчас, увидев Дуономуса, я ни в малейшей степени не сомневался, что передо мной известный миллиардер Эдвард Тирбах; вернее — человек, несколько отличающийся от него, но не настолько, чтобы не узнать в нем типичного представителя делового мира.