Борис Воробьев - Искатель. 1987. Выпуск №3

— Да каких волков! — сердясь, сказал Егор. — Волчата еще молочники, а волчица все ест.

— Что значит все? А мясо?

— И мясо.

— А где вы его берете?

— Да где придется, где дадут. Скотина, что ли, не дохнет?

— Вы хотите сказать, что кормите волчицу только отходами, а сами ничего не стреляете?

— Не стреляю.

— Хорошо, допустим. Ну а дальше-то что? Не собираетесь же вы растить волчат?

— Ясное дело, не собираюсь.

— Стало быть, сдадите в заготконтору?

Здесь бы Егору и сказать: конечно, сдам, а как же иначе, и, смотришь, все сошло бы на тормозах, но какой-то черт подзуживал Егора к противоречию, и он сказал другое:

— Никуда сдавать не буду. Отпущу, да и все.

Тут приезжий посмотрел на Егора не то что удивленно, а с пристальным интересом, как будто не верил, что человек в своем уме может заявить такое.

— Вот теперь все понятно, — сказал он наконец. — Нет, товарищ Бирюков, отпускать волчью стаю вам никто не позволит. Вы что, не понимаете, что делаете? Тут за каждый килограмм мяса бьемся, а вы — отпустить! Волки должны быть уничтожены, и причем немедленно. Пока вы этого не сделаете, я of вас не уеду.

— Да и не уезжайте, мне-то что, — сказал Егор, потихоньку накаляясь. — А убивать волков не буду и никому не дам.

— Зря вы так ставите вопрос. Убить все равно придется. Не хотите сами, другие сделают.

— Это как же, силой, что ли?

— Можно сказать, что так. Но по закону.

Кто знает, чем бы закончился этот разговор, но тут председатель, взглянув на ходики, словно бы спохватился:

— Ба, время-то! А мне еще на скотный надо, там сегодня комиссия. Вот что, Егор, иди давай работай, но учти, разговор не закончен. Вечером зайди в правление, договорим.

Сказано было строго, так председатель никогда не говорил с Егором, и он понял, что все делается для приезжего, а на самом деле председатель выручает его, а то хоть гони этого толстого из дома. Грозить начал: убить все равно придется! Я тебе так убью, что ты у меня побежишь без оглядки!..

После работы, не заходя домой, Егор пошел в правление. Он ожидал, что приезжий будет там и опять начнет свою тягомотину, но того, к радости Егора, в правлении не оказалось. Председатель один сидел за столом, смотрел какие-то бумаги и щелкал на счетах.

— Садись, — сказал он Егору.

— А где ж этот-то? — спросил Егор.

— А тебе что, скучно без него?

— Век бы не видать! Иду, а сам думаю: начнет снова давить, ей-богу, пошлю подальше. Надо же, сказанул: волк полторы тонны мяса ест! Он-то откуда знает? Вычитал в книжке и шпарит. А сам-то он что, жрет картошку? С картошки такую будку не наешь.

Председатель грустно засмеялся.

— Ах, Егор, Егор! Гляжу на тебя: на фронте бы самое твое место в штрафбате. Ну что ты, как танк, прешь? Я уж тебе давеча мигал, а ты знай свое. Ты думаешь, он тебя пугал насчет волчицы? И не думал. Приедут и застрелят, и ничего ты не сделаешь. Он же тебе сказал: по закону. А по закону он прав, и нечего тебе хорохориться.

— Ну и пусть прав, а убивать не дам.

— Да ну тебя к ляду! Чего ты, как бык, уперся? Ты вот спрашиваешь: а где же этот? Да уехал. Я же видел: сойдетесь еще раз, добром не кончится. Вот я ему и сказал: езжай домой, и ни о чем не беспокойся, волчицу мы и без тебя ликвидируем. Обломаю, мол, Егора, он парень ничего, только подъехать к нему надо. Понял, как дела делаются? А теперь слушай, Чтобы завтра же ни волчицы, ни волчат в деревне не было. Веди их куда хочешь, только подальше.

— Веди! Да Петька теперь спать не станет, караулить будет. Это же он бумагу настрочил, что я, не знаю. Разнюхает, что обманули, тебе же хуже будет.

— А это уж не твоя забота, ты делай, что тебе велят. Чтоб завтра же, понял? Узнаю, что не сделал, пеняй на себя, лопнет мое терпение…

Ночью Егор спал и не спал, и как только посветлело, сходил в погреб за мясом, захватил с моста мешок и пошел к волчице. Она встретила его, зевая и потягиваясь, за ней вылезли волчата, тоже заспанные и вялые. Но, учуяв мясной запах, сразу оживились, потянулись к Егору носами.

— Вот такие дела, ребятишки, — сказал Егор. — Не дают нам двух дней, велят сегодня сматываться. Ешьте девайте да пойдем.

Пока семейство, урча, насыщалось, Егор ходил взад-вперед около конуры и поглядывал по сторонам. Ему везде мерещился Петька. Не удержался-таки, живоглот, накляузничал. Председателю больше не стал, накатав прямо в район, думает, там медаль ему дадут за это. Небось уже встал, зырнт.

Но Петькины окна были занавешены, труба в доме не дымила — спали. Вот и дрыхните, усмехнулся Егор. Встанете, а нас уже и след простыл.