Хол Клемент - Ледяной ад

Если ученый и испытывал некоторую неуверенность, влезая в металлическую конструкцию, которой в течение нескольких часов предстояло быть единственной его защитой в самых чудовищных условиях, какие он только мог себе представить, он все же никому не продемонстрировал свои опасения. Он молча подождал, пока Фет закрепит верхнюю часть скафандра (устроенного так, что влезать в него приходилось сверху) и прослушает специальным стетоскопом, включились ли насосы теплообменников. Удовлетворившись результатом, тот кивнул ученому. Кен дотянулся манипулятором до подходящей опоры и направился в сторону шлюза. В коридоре ему пришлось подождать, пока Фет экипируется сам, а затем он провел еще немало времени в шлюзе, пока техник прикреплял скафандр к корпусу зонда. Ли также оказался здесь полезен — он был занят тем, что держал зонд в шлюзе, противодействуя при этом устройствам метеоритной защиты, которые отказывался выключать хотя бы на минуту.

Даже когда дверь шлюза закрылась, отрезав Кена от единственного пригодного для жизни места на несколько миллионов миль вокруг, он все же сохранял самообладание. По счастью, к невесомости он уже вполне привык — хотя постоянное ощущение падения многим очень плохо действует на нервы. Его даже не слишком пугала почти полная пустота вокруг, поскольку у него была возможность пользоваться множеством ориентиров. Отсюда было видно почти столь же много звезд, как и с его родной планеты, так как двести парсеков — ничто по галактическим масштабам.

Такое спокойствие он сохранял, пока глаза — и чувство равновесия — не сообщили ему, что падение началось. «Карелла» уже осталась далеко позади (или сверху?), солнце осталось где-то там же — поскольку никто даже не стал спорить с предложением произвести высадку на освещенной стороне планеты. Гораздо более спорным оказался вопрос о выборе места. В конце концов сошлись на прежнем районе контакта — Кен стремился увидеть обитателей этой планеты, но даже к его любопытству ученого примешивалась изрядная доля осторожности. Фет, рассматривавший эту высадку в первую очередь как новую проверку возможностей скафандра, считал встречу с аборигенами совершенно ненужным осложнением — однако любопытство все-таки победило даже у него.

Сейчас Кен снижался на то самое место, где был расположен радиомаяк-передатчик, но оказаться он должен был в результате немножко дальше к западу, как во время предыдущего запуска: он хотел встретиться со «своим» аборигеном, не вмешиваясь при этом в процесс товарообмена. Конечно, он понимал, что существа эти скорее всего не сидят на одном месте, но ему не хотелось даже думать, что абориген, кого он спугнул, мог встретиться с пресловутыми торговцами. Все это, с его точки зрения, было лишь бесплодными догадками — и, несомненно, он был прав.

Разговор с самим собой кончился в тот момент, когда Кен обнаружил, что прекрасно видит мир внизу — теперь можно было почувствовать, что это низ, поскольку Фет начал замедлять Движение зонда. Сам зонд увидеть было нельзя, поскольку ученый был обращен к нему спиной, а заднее смотровое стекло шлема упиралось прямо в металлическую поверхность корпуса. Сейчас Кен ощущал себя свешивающимся на довольно хлипкой веревке с высокой крыши. Если бы его голосовой аппарат был так же тесно связан с дыхательным, как это имеет место у людей, радио могло бы немало сообщить слушателям о его душевном состоянии. Однако ничего похожего на тяжелое дыхание до них не доносилось, и Кен оставался наедине со своим немым страхом. Наверное, это было даже к лучшему — Ордон Ли не стал бы ему сочувствовать, да и Фет вряд ли попытался бы его приободрить.

Сейчас его окружал воздух — по крайней мере, та смесь газов, которая на этой планете считалась воздухом. Даже сквозь скафандр было слышно, как он свистит, — пожалуй, слишком быстро, подумалось Кену. Словно в ответ на эту мысль, ощущение тяжести внезапно усилилось, и он понял, что Фет там, далеко наверху, увеличил мощность двигателя. Приложив усилия, на которые он, как ему казалось, и способен-то не был, Кен отвлекся и от бездонной пропасти снизу, и от легкого скрипа натянутых цепочек сверху и сосредоточился на своих дальнейших действиях. Это было непросто, поскольку вокруг него была масса удивительных вещей — куда там температурным исследованиям!

Видел он, конечно же, довольно плохо. Глаза, чувствительные к диапазону от голубого до ультрафиолетового, были плохо приспособлены к туманной земной атмосфере. Но постепенно и он смог различить детали открывшейся ему картины.