Хол Клемент - В глубинах океана

Я больше не буду их цитировать; как я уже сказал, я обещал ей этого не делать. Мне было немного жалко Берта, потому что захват на его шее был, должно быть, крепким; но ведь Мари сама сказала, что в этих обстоятельствах смогла бы его придушить. Однако я уверен, что если бы и могла, то не стала бы этого делать. Кто угодно, но только не Мари.

Остальные, однако, весьма обеспокоились. Девица со своим постоянным компаньоном бросились на манипулятор и тщетно его дергали. Врач с таким же успехом пытался развести захват. Джои был умнее и не стал делать ни того, ни другого, но он жестикулировал и отрицательно тряс головой, требуя, чтобы Мари прекратила. Такая сцена должна была бы сопровождаться энергичной музыкой, воплями, кулачными ударами и звоном разбитого стекла — но она происходила в полной тишине.

Никаких воплей, которые здесь были невозможны; никаких кулаков, которые в этой среде не могли бы двигаться достаточно быстро; никаких приборов, достаточно хрупких для того, чтобы они могли разбиться среди грациозно мечущихся тел.

Именно Джои положил всему конец. Он все еще держал в руках блокнот и поспешно написал там как можно крупнее:

«ТЫ ЕГО УБЬЕШЬ!»

Он прижал блокнот к носовому иллюминатору так, что Мари ничего больше не могла видеть.

Ей потребовалось несколько секунд, но внезапно она пришла в себя и убрала захват. Лицо у Берта стало пурпурным, и он потерял сознание. Врач схватил его за запястье, как я подумал, чтобы пощупать пульс, но на самом деле он потащил Берта в, операционную.

Несколько мгновений я колебался, не зная, где мне следует быть, затем последовал за ними. Девица со своим приятелем двинулась за мной; проводник Мари остался с субмариной. Джои, казалось, тоже собирался отправиться за нами, но потом передумал.

В операционной Берта быстро привязали к столу, и врач занялся своим делом.

Строго говоря, это был не врач, и это было ясно даже мне. В сообществе численностью в несколько тысяч человек, отколовшемся от переднего края науки на время длительностью в три-четыре поколения, врачей быть не может. Однако он был чертовски хорошим техником и, к счастью, работал в своей области. Он прекрасно разбирался в работе аппарата «сердце-легкие» и представлял себе проблемы, связанные с дыхательной системой и системой кровообращения человека. В комнате находилась панель управления и вспомогательные устройства, вероятно, соединенные параллельно с удаленными аппаратами. Очевидно, эти системы предназначалась не только для снижения давления.

Меньше чем за минуту техник подключил Берта к системе, и цвет лица у него теперь возвращался к нормальному. Затем, уже неспешно, другие инструменты начали исследовать его горло.

Было очевидно, что Берт серьезно не пострадал, хотя его шея начала превращаться в один большой синяк. Не прошло и пяти минут, как врач — я буду называть его так, учитывая обстоятельства, — снял свое оборудование и сделал укол пациенту в плечо. В шприце, должно быть, содержался какой-то стимулятор, потому что Берт почти сразу же открыл глаза.

Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы прийти в себя. Затем он сфокусировал глаза на мне и по-настоящему покраснел. Он все еще был немного дезориентирован, потому что попытался заговорить. Боль в груди, когда он попытался сдавить свои наполненные жидкостью легкие, вернула его к реальности. Оглядевшись, он стал делать рукой пишущие движения. Врач, казалось, не возражал, поэтому я сходил за блокнотом, который все еще был у Джои.

Мне не пришлось перебивать разговор, чтобы забрать блокнот. Джои ничего не писал, а Мари ничего не говорила.

Во время кризиса в операционной они ничего друг другу не сказали — голос Мари мы бы услышали даже там, а в блокноте у Джои были те же три слова, что он написал несколько минут назад. Мари глядела на него через иллюминатор, а он смотрел куда угодно, но только не на нее. Я не стал задерживаться, чтобы проанализировать ситуацию; просто взял у Джои блокнот и вернулся к столу.

Врач привлек внимание Берта к трубкам капельниц, по которым шел обмен кровью между ним и аппаратом, но не стал мешать ему писать. Берт кивнул врачу и занялся письмом. Он справился быстро и вручил мне блокнот.

«Мне жаль, но я понимаю, когда мне ставят мат. Надеюсь, тебе повезет больше; хотя теперь, когда она знает, что Джои жив, я не стал бы на это ставить. Скажи ей, что она меня не убила, если, по твоему мнению, такая вероятность ее вообще интересует. Мне самому лучше ее больше не видеть».