Вячеслав Рыбаков - Доверие [первый вариант]

И, наверно, с полчаса они вчитывались в этот ответ и не могли поверить. А потом Ринальдо уткнулся в стол лицом и стал плакать. А Чанаргван, заплетаясь ногами, побрел к бару.

Каждое утро Мэлор просыпался теперь со странным, полузабытым смущением детского счастья, словно в давние дни рождения, когда обнаруживал по утрам невесть откуда взявшиеся у изголовья давно желанные мальчишечьи драгоценности. Не открывая глаз, он предвкушал то новое, что вдруг, волшебно войдет в его жизнь и сделает ее еще богаче и радостней... Так и теперь. Еще в наполненной несуразностями полудреме проклевывалось восторженно ожидание и уверенность в том, что отныне существование имеет какой-то высший смысл и что день начнется с великолепного, долгожданного подарка, с упоительного ощущения новой собственности и с благодарности тем, чьи заботы дали Мэлору этот праздник. Тело томительно млело, мозг медленно выпеленывался из наполненного радугой сна...

Бекки спала, повернувшись к Мэлору лицом, легко касаясь теплым подбородком его плеча. Чуть шелестело ее дыхание, и Мэлор сковался и замер, боясь. Он не смел даже взглянуть, не открывал глаз - а вдруг разбудит. Все три недели он просыпался так и боялся взглянуть, ждал, когда чуть меняющийся ритм дыхания возвестит, что Бекки просыпается сама и что можно смотреть - как сонная детскость, туманящая черты ее лица, тает, отступает и наконец прорывается вспышкой первого взгляда... И он вслушивался, всеми нервами, всей кровью уходил в ощущение терпкой нежности, текшей из прильнувшей к нему сказки, хрупкой, мерцающей сказки щеки и колена.

Потом он вновь задремал, потому что совсем, по совести сказать, не выспался, а потом проснулся, услышав осторожный шепот:

- Бом... а Бом...

Он открыл глаза, и она, увидев, что он проснулся, громко заявила:

- А ну, поднимайся! Морду бить буду!.. Мэлор сладко потянулся и сказал барственно:

- Подайте, голубушка, завтрак мне в постель.

- Чего? - возмутилась Бекки.

- Я так утомлен...

- Нетушки, нетушки! Давай поднимайся, тоже мне, граф Вронский... Что, опять всю ночь не спал?

- Ну, в общем... - ответил Мэлор. - Ты не слышала разве, как я лег?

- Не-а. Знаешь же, как я дрыхну... Проснулась один раз, около трех - ты еще сидел...

- Может быть, - Мэлор балансировал на одной ноге, всверливая другую ногу в брючину, - не помню...

- Над чем теперь-то маешься, горемычный?

- Да над тем же... Новый детектор пытаюсь рассчитать. Понимаешь, ласонька, совсем в ином спектре. Где-то, может быть, даже к нейтрино ближе... - он протрусил в ванную, открыл кран и стал увлеченно швырять воду себе в лицо.

- Что за песий бред... - Бекки заглянула в ванную, да так и прислонилась к косяку, глядя Мэлору в голую согнутую спину. Мэлор фыркал, как тюлень, и пускал фонтаны мокрых брызг, они веером рассыпались по всему объему, и если прищуриться, то можно было принять их за некий ореол. Мэлор всегда неаккуратно умывался.

- Ну вот, бред... Моей же ругачкой меня... Мы не то детектируем, понимаешь, не то ловим! - Он качнулся к полотенцу, успев уронить с носа несколько капель, запихал в него лицо и стал ожесточенно вытираться.

- Понимаю... Синий ты стал весь, под глазами мешки трясутся...

- Что ты понимаешь в колбасных обрезках... - Мэлор вылез из полотенца - влажный, всклокоченный, действительно с мешками, но не синий, а умильно розовый. - Я мешочник... Знаешь, кто такие есть мешочники?

- Слышала... какой-то был старый фильм... Володя заходил, просил тебя позвонить, когда проснешься.

- Ой, чего ж ты... А генераторы уже врубили?

- Да, конечно, как всегда. С девяти утра до девяти вечера...

- Зря энергию тратят, псы... Теперь я точно знаю, что зря...

Володя не дождался звонка. Он опять пришел сам, когда Мэлор торопливо допивал остывший кофе, а Бекки сидела напротив и смотрела на мужа, подперев подбородок кулачком.

- Однако, бояре, спать вы горазды, - прогудел Володя.

- А-а! М-м! - ответил Мэлор с набитым ртом и едва не подавился.

- Не торопись, боярин, жуй радостно! - замахал руками Володя. - Я ждать-пождать привыкши... а всё ж, однако, заскучал вельми. Люди бают, взорвал ты в воздух всю энту ихную науку?

Бекки при его словах покраснела и отвернулась.

- Она наболтала? - спросил Мэлор, поспешно доматывая. Володя кивнул.

- И-эх! - сказал Мэлор в сердцах и придвинул к себе здоровенную кипу исписанных листов. Володя качнул головой.

- Боярыня-ласонька, я мнением своим полагаю, спятит он у тя вскорости... Посматривай.

- Я посматриваю, - ответила Бекки.