Борис Фрадкин - Гомункулус, или История одного эксперимента

Нелепый несчастный случай оборвал жизнь Бельской. Переходя улицу и спеша к себе в клинику (Софья Николаевна всегда спешила), она угодила под машину.

Ася решительно возглавила серию экспериментов, не доведенных Бельской до конца. И не колеблясь, подобно своему учителю, совершила следующий решающий шаг.

Она поймала себя на том, что не слушает выступающих. К ней обращался ректор, о чем-то спрашивал ее.

- Простите, - спохватилась Ася, - я не расслышала.

- Мы хотели бы знать, какие мотивы побудили вас решиться на это подлинное безумство, пойти наперекор общему мнению?

- Ах, да, решиться...

Ася потерла лоб кулаком, заставив себя сосредоточиться на происходящем. Она повернулась к своему соседу, аспиранту Аркаше, вместе с нею пришедшему на совет, хотя вызывали ее одну. Аркаша стал для Аси таким же беззаветно преданным единомышленником, каким она в свое время была для Бельской. Он принадлежал к той категории молодых людей, которых не смущают самые именитые авторитеты. А сейчас вокруг него сидели доктора наук, ученые, возглавляющие клиники и кафедры. "Пушкинские" бакенбарды и короткие усики придавали Аркаше довольно воинственный вид.

Он извлек из кармана брюк соединенные скрепкой листки бумаги. Ася приняла их, бережно разгладила на коленях и подняла так, чтобы листки стали видны всем членам совета.

- Вот что побудило меня решиться на так называемое "безумство", - сказала она.

И молчала, пока профессор Персидский, заведующий кафедрой онкологии, сухонький и седенький, с остренькой бородкой и громовым голосом, всегда вызывавшим веселое оживление у студенческой аудитории, не спросил вежливенько:

- Не завещание ли Софьи Николаевны это?

Ася утвердительно наклонила голову.

- Именно так я и мои друзья расценили этот документ. Здесь список, составленный Софьей Николаевной, - Ася говорила монотонно, растягивая слова. - В списке собраны умершие в нашем городе за одну наугад взятую неделю.

- Странный вид завещания, - фыркнул Гликин, - ни тебе дачи построить, ни тебе машины купить. Одно слово - мертвые души.

- Вы правы только наполовину, Михаил Соломонович, вздохнула Ася. - Это список только тех умерших, кто мог бы стать донором мозга или реципиентом тела, - потершись щекой о плечо, она смотрела на Гликина так, словно пыталась припомнить, где встречала этого тучного и рыхлого, распираемого весельем мужчину. - Скрытно от всех нас, используя собственную методику анализа, Софья Николаевна в течение недели сумела отобрать девять пар потенциально способных к воскрешению жизней. Девять человеческих жизней - вы только вдумайтесь, товарищи! И всего за одну неделю. И только в одном нашем городе, - Ася тоскующе покосилась на застывшего в золоченой раме Гарвея. - Увы, эти жизни были традиционно преданы земле, отданы на съедение червям.

Члены совета настороженно поглядывали на листки бумаги, веером развернувшиеся в руке Аси. Тут сидели люди, потрясти которых фактом жизни и смерти было не так-то просто. И возраст, и профессия научили их не отдаваться во власть эмоций. Они прежде верили своему опыту, сверяли все новое со своими укоренившимися убеждениями.

И только Гликин, не скрывая своей заинтересованности, подвинулся вместе со стулом, чтобы лучше видеть Асю. Да Вадим Сергеевич обеспокоенно переглянулся с проректором по научной работе, - все утро они вдвоем просидели над проектом решения совета. Все им казалось предельно ясным. Их убежденность возникла не вдруг, она выпестовывалась годами с того самого дня, как вылупилась на свет эта кощунственная идея пересадки человеческого мозга. Ее, эту идею, неоднократно пережевывали в печати. О ней стало модно судачить на медицинских конференциях. Она часто становилась темой застольных бесед. Но никто, ни один уважающий себя ученый (не говоря уже о медиках!) не осмелился высказаться в пользу подобной пересадки.

Что ж из того, что созрела техническая возможность? Проблема потянула за собой неразрешимые этические трудности. А, да что там говорить! Любой профан в медицине понимал, какими пагубными последствиями чреват столь вольный эксперимент над человеческой личностью.

И вдруг - нате вам! - кандидат медицинских наук, уже известный в городе хирург. Вадим Сергеевич с тревогой вспомнил тот день, когда под его председательством слушалась защита кандидатской диссертации Барботько, Защита прошла блестяще, прямо надо сказать. И он тогда с искренней радостью присоединился к общему мнению: талант!