Георгий Краснов - Треснутая трубка

Синичкин… Синичкин… Биофилолог несколько раз подряд, чисто механически, вывел на листе бумаги свою фамилию. Подобранный рыбаками портсигар, разумеется, не мог принадлежать Виталию — ему хотя и перевалило за тридцать, но он почти не курил, только изредка в компании с друзьями втягивал в себя табачный дым. Но в душе у него искрилась пусть маленькая, но надежда: не таит ли этот портсигар хоть какую-либо весточку о его пропавшем без вести отце? Ведь накануне нападения фашистской Германии на Советский Союз офицер Военно-Морского Флота Сергей Петрович Синичкин как раз охранял рубежи Родины на Черном море. Куда только не обращался Виталий с запросами — все было тщетно; вера его, что когда-нибудь он все-таки сумеет обнаружить след отца, стала иссякать. И вот вдруг — серебряный портсигар…

Золотистые щупальцы-лучи ослепительно оранжевого солнца, поднявшегося уже высоко над морем, пробившись сквозь листву деревьев, заиграли на отполированной поверхности стола. Похоже, день и сегодня выдастся знойный, печет уже с утра. Под окном, на цветах, жужжали пчелы. От бассейна доносился визгливый говор проснувшихся дельфинов.

В дверях показалась кудрявая головка лаборантки Рены.

— К вам, Виталий Сергеевич, из совхоза…

Синичкин, пожимая мускулистую руку рыбака, попросил его пройти к столу и указал на кресло. Но прежде чем сесть, Самед Эксузьян положил перед Виталием портсигар.

— Вещица, видать, долго лежала в море, пока течением не вынесло ее на берег, — проговорил рыбак с легким кавказским акцентом.

Синичкин почувствовал на себе пристальный взгляд Эксузьяна и, сдерживая внутреннее волнение, начал рассматривать портсигар. Он и в самом деле был из серебра, на потемневшей его крышке виднелись какие-то непонятные, вероятно, нацарапанные острием ножа, знаки. Но никакой фамилии на поверхности портсигара Синичкин не обнаружил.

Виталий нажал на пружину портсигара, и тот бесшумно раскрылся. Затаив дыхание, Синичкин впился глазами в надпись на внутренней стороне крышки. Она, вероятно, была сделана старым немецким гравером: слова выведены не латинскими, а крупными каллиграфическими буквами готического шрифта.

— Штуку эту ее хозяин, видимо, получил в подарок на день рождения, — сказал Эксузьян и, словно в чем-то оправдываясь, добавил: — Мы ее в совхозе учителю немецкого языка показывали…

— Пожалуй, так, — кивнул Виталий. — Портсигар подарен какому-то механику.

— Который работал на фашистов… — уточнил рыбак.

— Если верить надписи, его хозяин и в самом деле был механиком на одном из немецких кораблей или катеров, — согласился Синичкин, подумав, что ему незачем что-то скрывать от этого большеглазого молодого армянина. — Я очень благодарен вам, Самед, что показали мне свою находку. Вчера мне нужно было срочно вылететь на родину, но тут подоспело ваше письмо, и я на два дня отложил поездку.

— Виталий Сергеевич, ведь ваш отец…

— Догадываюсь, что вы хотите сказать… Да, он служил на Черноморском флоте и в 1942 году пропал без вести. Когда вы написали, что найден портсигар какого-то Синичкина, у меня возникла надежда: а вдруг узнаю что-то об отце?.. К сожалению, она не оправдалась. Моего отца звали не Готлибом, а Сергеем, и механиком он никогда не был. К тому же, как можно поверить, чтобы советский офицер, с первых дней войны проявивший доблесть и отвагу, за что он награжден был орденом, согласился бы пойти в услужение фашистам?..

От последних слов Синичкина лицо Эксузьяна покрылось румянцем.

— Простите, Виталий Сергеевич, я… я не хотел вас расстраивать, — смущенно пробормотал он. — Мне нужно было рассказать вам… Если позволите…

Синичкин лишь теперь заметил, что Самед чем-то подавлен. Эксузьян хотел возобновить неловко прервавшийся разговор, но не мог найти нужных слов и, чтобы как-то преодолеть скованность, вынул из кармана платок и начал вытирать вспотевший лоб.

— Говорите, говорите, Самед, — подбодрил его биофилолог. — Так о чем вы собирались поведать мне?

— Мой отец, Вургун Эксузьян, после войны вернулся домой с сильно расшатанным здоровьем и много лет проболел. Он был в числе защитников Одессы. Перед уходом наших моряков из города его тяжело ранило. Прятала отца одна пожилая женщина. Потом он связался с партизанами, с их помощью устроился работать в порту, чтобы легче было выводить из строя немецкие катера… Ну, одним словом, отец часто вспоминал механика Синичкина… Говорил, что он спас его, когда группу подпольщиков схватили фашисты, от верной смерти.