Сергей Васильев - Цвет

Только один человек стоял в дверях лавки и внимательно смотрел, как мы приближались к нему. Никаких товаров перед его дверью не лежало, что уже удивляло. Лицо его, поначалу неприветливое, вдруг разгладилось в самой радушной улыбке. Он сделал шаг нам навстречу, невзначай закрывая проход вперед, и радушно показал на вход в свою лавку:

– Заходите, заходите! У меня в лавке вы найдете всё, что угодно душе и телу. Здесь чудо становится реальностью!

Мы зашли. Палящее солнце осталось за дверью, а здесь был свежий приятный чуть прохладный воздух, от которого, впрочем, не начинаешь через пять минут дрожать и натягивать на себя теплую одежду. Подобно тому, как, идя по широкому нагретому проспекту где-нибудь в курортной зоне, вдруг выходишь на набережную, тебя накрывает перистая тень акаций, и сильный порыв ветра с моря обдает тебя такой желанной свежестью. Ты вдыхаешь полной грудью, а ветер затихает, оставляя тебя наедине с этим морем. И мелкие капельки оседают на лице. Ты стоишь, облизываешь соленые губы и глубоко дышишь, впитывая то необъяснимое, что чувствует любой человек перед могуществом сине-зеленого бескрайнего простора.

Нет, на море я был очень давно. И оно было совсем другим, чем мне вспомнилось сейчас. Сильный ветер поднимал с пляжа песок и швырял мне в лицо, заставляя щуриться и отворачиваться. Противные крупинки с битумным привкусом скрипели на зубах, а в мокрых волосах застревали так надежно, что невозможно было их расчесать.

И всё же это было море. Теплое, в меру соленое, благожелательное к людям. Каждый вечер я приходил на берег, плавал, нырял и стоял под секущими кожу порывами ветра. Голову я приноровился прикрывать куском материи, чтобы волосы не лезли наружу. И мне было хорошо. Но вскоре работа закончилась, и нас отправили от моря куда подальше.

Ничего, связанного с морем, в лавке не было видно. Ни громадных причудливых разноцветных раковин, ни сетей, развешанных по стенам и над головами, в ячейках которых застряли засохшие морские звезды и морские ежи, ни обломков деревянных кораблей - жертв ураганов, ни старых сундуков с морскими картами.

Но почему я вспомнил о море? Неужели сам воздух в лавке содержал частичку того безумства, которое охватывает человека, когда он встречает что-то огромное, непостижимое и потому притягательное? Или что-то другое?

Я медленно шел вдоль стены, разглядывая стоящие на полках безделушки - красивые, но не задерживающие мой взгляд на себе. Ольга шла с другой стороны. Её охи и ахи на каждом шаге заставляли меня вздрагивать. Ну, нельзя же так бурно реагировать на что попало!

Но когда она замолчала, мне стало совсем не по себе, хотя я и не сразу обратил внимание на Ольгу. В этот момент я разглядывал невзрачный камешек под стеклом. С виду он был простым булыжником, но стоило чуть двинуться или посмотреть под другим углом, он внезапно изменял и цвет, и форму, и прозрачность. Казался то зеленым авантюрином, то розовым турмалином, то фиолетовым чароитом, то мерцающим опалом, то голубым сапфиром. Только ее слова, а точнее тон, оторвали меня от камня.

– Ой, Илья, смотри какая штучка! - голос у Ольги стал нежно-просящим.

Я повернулся посмотреть. Действительно, "штучка". Она блестела, находясь в затененной нише, излучая собственный свет, вспыхивающий то зеленым, то красным, то фиолетовым. Тонкие, казавшиеся стеклянными, нити, тянущиеся из утолщения в средней части, двигались изломанными движениями. Вся эта конструкция стояла на множестве тонких красных иголок и словно кружилась на одном месте: иголочки то появлялись, то исчезали, создавая иллюзию вращения.

И вместе с тем, предмет не выглядел живым. Он казался искусным механизмом, созданным безумным резчиком по камню, и показывающим зрителю именно то, что он хотел увидеть в данный момент.

Ко мне сзади подошла Шандар и тихо сказала:

– Не смотри. Эта вещь сама заставляет тебя купить ее.

– Всё равно у меня нет столько денег, - успокоил я зель.

– Мужчины мыслят по-другому. А Ольга… Сам посмотри.

Оля неотрывно глядела на штуковину, сцепив пальцы и изредка перебирая ими. Кроме блестящих нитей и разноцветных иголочек для нее сейчас ничего не существовало. Желание единолично владеть этой вещью заставило ее забыть обо всем. Полная зависимость от жуткой вещи. Потеря свободы - это называется так.

Не люблю.

Торговец оценивающе посмотрел на Ольгу, на меня, на напрягшуюся Шандар и вернулся к Ольге, как к потенциальному потребителю его товара.