Вик Тори - Аномалия

— Вы о ком?

— Просто пообещайте. Они нужны нам там. Без них мы не справимся.

— Если нужны, обещаю.

Мы вышли во двор, быстро сели в машину и поехали домой. Мутная полоса рассвета белела на востоке.

Днем Феликс привез гостя. Точнее гостью. Ирина, бледная и ослабшая после болезни, с серыми кругами под глазами, вошла в тесный подвальчик и осталась с нами. Как же я рада была видеть ее живой и здоровой! Порываева и Смольскую тоже спасли, но они до сих пор находились в больнице.

Ира за это время сильно изменилась: раньше всегда веселая и озорная, теперь стала серьезной и молчаливой. Произошедшее в Африке заставило ее посмотреть на свою жизнь по-другому. Она больше не хотела работать на организацию, которая бросила нас умирать на другом конце земли. Здесь ее больше ничего не держало – не осталось ни родственников, ни друзей: единственного брата убили месяц назад при оказании сопротивления служащим спецотдела. Его беременную жену силой увезли на аборт. Больше о ней ничего не известно.

Ира согласилась лететь с нами, хоть ей, так же как и мне, не нравился конечный пункт назначения. Но других вариантов не было.

Вечером, собрав вещи и заколотив двери домика, мы отправились на аэродром. Там нас уже ждал небольшой самолет и машина Центра евгеники. Ни сотрудников, ни охраны видно не было, но мы все же решили перестраховаться: остановили микроавтобус возле выхода на взлетную полосу и договорились, что никто из машины не выйдет, пока мы с Ильей не разведаем ситуацию и не дадим знак, что можно подниматься на самолет.

Андриана была одна и разговаривала с пилотом. Рядом, на ступеньках трапа сидела Лилечка в желтом платьице и такого же цвета панаме. То, что девочка была с мамой, внушало доверие. Как только я увидела лицо Андрианы, ее уставшие и полные надежды глаза, успокоилась окончательно. Она не соврала.

— Здравствуйте, — Андриана улыбнулась и протянула руку мне, затем Илье.

— Здравствуйте. Ну что, мы летим?

— Да. Я оформила разрешение, хоть это было и не просто. Я также распорядилась, чтобы подвезли кое-какие припасы: еда, медикаменты, одежда, фильтры для воды – все уже в самолете. Еще есть сборный комплекс для жилья. Такой же, как та лаборатория, в которой вы жили в Африке, только меньше размером. Вся техническая начинка работает на солнечных батареях, чтобы вы не зависели от генераторов и аккумуляторов. Надеюсь, вы не повторите ошибки экспедиции.

— А как мы это все установим?

— Там нет ничего сложного. В ящиках найдете руководство по эксплуатации и необходимые инструменты. А, чуть не забыла! Еще есть компьютер со спутниковой связью. Не уверена, что эта техника проработает долго, но я хочу хотя бы знать, как вы там устроитесь. Анна, позаботьтесь о Лилечке, прошу вас. Все необходимые медикаменты, лекарства и инструкции есть. Вы врач. Я на вас надеюсь, — Андриана взяла дочку на руки и нежно поцеловала. Лилечка тоненькими ручками с лиловыми прожилками вен крепко обняла шею мамы.

В тот момент я увидела Андриану совершено другой. Почему я когда-то решила, что она мне враг? Обычная слабая женщина с необычно тяжелой ношей. Вряд ли такая работа, высокая должность и непомерная ответственность приносили ей счастье. Сражаться со старостью и смертью, держа на руках маленького старичка, смог бы далеко не каждый. А ей это было по силам. И даже поверить и отдать своего ребенка чужому человеку, летящему неизвестно куда, неизвестно зачем, она тоже смогла.

Еще сутки назад я и подумать не могла, что в жизни этой успешной и сияющей женщины может быть такое горе. И если так, то сколько еще людей, которые друг о друге ничегошеньки не знают, но предполагают, додумывают, дорисовывают… И получается одна большая ошибка. А ведь все просто: если убрать все эти сложности, навороченные горой неверные представления друг о друге, все можно исправить. Андриана останется с ребенком, который сможет свободно гулять по улицам, мама больше никогда не будет жить в подвале, женщины смогут рожать детей без разрешений и комиссий, не будет войны и голода. Это же не так сложно, надо только открыть глаза и понять друг друга.

Все просто… но чего же не хватает, чтобы все встало на свои места? Наверное, смерти. Простого и сложного регулятора, беспристрастного судьи. Или Бога. Может, тот Бог, о котором говорит Илья, которого боятся и на которого надеются, и есть смерть? Пока мы боимся умереть, в нас живет Бог. Когда мы перестаем умирать, Бог покидает нас, а мы остаемся наедине со своей бесконечно долгой и непомерно бессмысленной жизнью.