Вик Тори - Аномалия

— Где ты была?

Этот вопрос меня несколько удивил. Вернее, не сам вопрос, а вообще его наличие. Мы уже давно не разговаривали, лишь изредка перебрасывались односложными мычаниями. А тут – целая заинтересованность!

— На работе, — ответила я, даже не задумываясь.

— Я заезжал за тобой, мне сказали, что ты уехала куда-то с шефом. Твой телефон не отвечал. Может, придумаешь другую версию?

Ну вот, я думала, он хочет помириться, а получилось – всего лишь ищет новый повод поскандалить.

— Зачем ты заезжал?

— По пути, хотел тебя забрать. А тут – облом. Упорхнула женушка и на звонки не отвечает.

— Глеб, не ехидничай. Мы с Феликсом уезжали по работе…

— Куда?

Я чуть не проболталась, едва успела сдержаться. Ни ему, никому другому нельзя говорить, где я была. Тем более, что Глеб из профессионального любопытства наверняка начал бы выпытывать, как выглядит Центр евгеники, что я там видела, с кем встречалась и по какому поводу.

— Были в филиале.

— Почему на звонки не отвечала?

— Забыла телефон в машине. И хватит терзать меня! — я закипала. У меня не было ни сил, ни желания оправдываться. Хотелось побыстрее принять душ и остаться наедине со своими мыслями.

— Это кто кого терзает! – Глеб, как реактивный двигатель, набирал обороты. Наверняка, он уже придумал, как и к чему заведет наш разговор, подготовил набор новых колкостей и оскорблений.

— Мы живем, как на разных планетах! Ты шляешься неизвестно где, неизвестно с кем, — возмущался Глеб, — тебя вообще не волнует, что происходит со мной!

— А тебя?

— Что меня?

— Тебя волнует, что происходит со мной?

— Не передергивай!

Я отвернулась и начала переодеваться. Глеб кричал, что не понимает моего поведения, что жутко обижен и зол. Он вопил, что у нас до сих пор нет детей, а заклятый друг уже получил разрешение от Комиссии по евгенике и намерен обскакать на пути к новому, заветному повышению.

— Неужели до тебя не доходит, моя жизнь – коту под хвост! Я уже почти двадцать лет отпахал рядовым журналистом. Мне надоело!

Впервые в жизни я увидела мужа таким: как обиженный ребенок, он морщил лоб и хлопал глазами, будто вот-вот заплачет. На мгновение мне даже стало жаль его. Я прекрасно понимала, что такое работать много лет в одном и том же кабинете, видеть опостылевшие лица, подчиняться самодуру-главнюку десятилетиями. И все же… при чем здесь я?

— Прекрати, пожалуйста. Наша ссора бесполезна. Я сейчас просто уйду, и каждый опять останется при своем мнении. Хватит уже.

Глеб опустил голову и замолчал.

— Сейчас я схожу к маме, отнесу ужин. А потом, если захочешь, мы с тобой поговорим. Ладно?

В ответ — тишина. Глеб шлепнулся в кресло и, поджав губы, снова уткнулся в монитор компьютера.

Еле волоча ноги от усталости, я отправилась в подвал. Мама сидела в кресле и, наверное, в тысячный раз рассматривала альбом со старыми семейными фотографиями.

— Привет! Ты как? – я поставила ужин на прикроватный столик.

— Нормально. Только голова болит немного, — ответила мама и отложила альбом в сторону. — Я уже испереживалась. На работе задержалась?

— Да. Так получилось.

Пока мама ужинала, я взяла альбом и вспомнила про видеодосье, собранное на меня в Центре евгеники.

— Мам, ты кому-нибудь фотографии наши давала?

— Кому я могла дать?

Действительно, глупо спрашивать об этом человека, который в последний раз видел солнечный свет лет -дцать назад.

— А что?

— Да так, ничего. Просто сегодня я видела снимки, о которых даже не знала.

— Где видела? – удивилась мама.

— Ладно. Не важно.

Мама нахмурилась, но расспрашивать дальше не стала. И хорошо.

Меня мучил еще один вопрос: почему она никогда не говорила, что мой дед был одним из разработчиков процедуры нановкрапления? Задать этот вопрос прямо я не решалась. Если она скрывает что-то, никогда не признается. Такой характер. А мой допрос может вызвать ответную волну и придется рассказать, откуда мне все это известно. Я решила молчать. Пока.

Послышался звук открывающегося люка. Мы, как тараканы, тут же затихли. В подвал, как шаровая молния, с треском закатился Глеб. Застыв в проходе, он метал бешеный взгляд то в меня, то в маму. Взъерошенные волосы, сжатые кулаки, налитые кровью глаза… на мгновение мне показалось, что он сейчас убьет нас обоих, и я даже не успею узнать, за что.

— Сука! – просвистел он сквозь зубы. – Сука!

Глеб размахнулся и чем-то швырнул в меня. Я успела закрыть лицо. Рука заныла от боли.