Олег Таругин - Сны разума

– Че-го?! – Викторов начал приподниматься, незаметно стряхивая с плеча затянутый петлей ремень своего автомата, – и это спасло ему жизнь: напряженные мышцы вовремя отшвырнули тело с линии удара, и откинутый приклад прапорщицкого «Бизона» с металлическим лязгом ударил в известняковую стену там, где за мгновение до этого была его голова.

– Ах ты, б… – выдохнул Вакса, в которого падающий на спину командир врезался головой. Впрочем, в следующий миг он уже позабыл о капитане, и, вскочивший на ноги Силков напоролся на его приглушенную ПБС автоматную очередь. Прапорщик нелепо взмахнул руками, словно пытаясь ухватиться за обе стены одновременно, и, неестественно вывернув голову, рухнул на четвертого бойца их небольшого отряда – лейтенанта Гришкина по кличке Полицай.

Полицай не подвел – боевая выучка в группе Викторова всегда была на высоте: прежде чем его накрыло тело погибшего товарища, успел кувыркнуться назад, в спасительную, как казалось, темноту коридора. Однако защитить его это уже не могло: глушитель продолжающего стрелять автомата Ваксы осветился новой серией желтоватых вспышек, наискось прошивая узкий подземный ход смертоносной огненной строчкой…

Остановил этот пляшущий над головой смертоносный вихрь сам капитан. Правда, стрелять он не стал – отлетевший под самую стену «ПП-19 [1]» был слишком далеко. Зато ладонь привычно обхватила рукоять верного боевого ножа. Нанесенный через голову удар достиг цели: позади негромко хрустнуло перебитое закаленной сталью ребро, и раздался короткий сдавленный всхлип. Попал.

Вокруг заметно потемнело: Полицай лежал ничком, и луч уткнувшейся в пыль галогенки выхватывал из тьмы лишь его голову, окружая короткостриженый затылок мистическим синеватым ореолом, а фонарь Семена был разбит пулей.

Викторов разжал сжимающие рукоять пальцы, позволяя телу убитого товарища осесть вниз. Подтянув за ремень отлетевший в сторону «Бизон», опустил предохранитель до второго щелчка и поднялся на слегка дрожащие ноги. Прибавив света, капитан огляделся. Несмотря на немыслимую быстроту произошедшего – едва ли короткий «бой» продлился больше нескольких секунд, – все уже закончилось, трое спецназовцев были мертвы. Единственным, кто не получил ни царапины, оказался сам капитан.

Пошатываясь, Сергей двинулся по коридору. Назад он не оглядывался – незачем. Каждый из погибших, из этих так называемых боевых товарищей, многим был обязан ему, капитану Викторову! Кто-то – давним неоплаченным долгом, а кто-то – и самой своей никчемной жизнью! Кого-то он спас от пули, кого-то – от раскаленного осколка сработавшей мины или падающего со свода обломка породы… не важно! Важно, что никто из них не вернул ему долга, ничем не отплатил за добро… Уроды! Неблагодарные свиньи! Скоты! Жаль, что он не сам всех их завалил!

Следующие полчаса Викторов шел на полном «автомате». Просто механически передвигал ноги, где следовало, пригибаясь или проползая на четвереньках особенно низкие и узкие участки: профессиональные спелеологические навыки никуда не исчезли. О том, что произошло совсем недавно, он больше не думал. Он вообще ни о чем больше не думал, просто шел вперед тем же маршрутом, каким собирался идти с группой, – и все. Вспышка ярости, стоившая жизни Ваксе, да, впрочем, и всем остальным, тоже осталась в прошлом. Сейчас он просто знал , что так было нужно, что он поступил правильно – и не просто правильно, а единственно возможным образом!..

А затем, перелезая через загромождавший проход невысокий каменный развал, некогда, видимо, бывший стеной-забутовкой, капитан поскользнулся и, привычно упав на спину, съехал на несколько метров вниз.

Открывшийся взору сферический зал оказался в точности таким, каким его и описывала та сумасшедшая (но, как выяснилось, вовсе не лживая) сучка, непонятно зачем полезшая в эти сырые и холодные катакомбы. И даже шар, меняющий в свете фонаря свой цвет, все так же величаво парил по центру.

Несколько минут Викторов разглядывал висящую в воздухе сферу, затем поднялся и медленно обошел последнюю стоянку перебивших друг друга подземников. В застоявшемся воздухе ощутимо пахло разложением, но все же куда меньше, нежели можно было ожидать, учитывая количество трупов. Короткий осмотр отчасти объяснил, в чем дело: в сухом и прохладном воздухе подземелья тела уже начали мумифицироваться. Выхватываемая мертвенным светом галогенового фонаря картина была жутковатой: искаженные гримасами ярости лица, превратившиеся в обтянутые почерневшей от крови кожей костяки, сведенные посмертной судорогой руки, по-прежнему обхватывающие окровавленное оружие… да уж, ребятки повеселились тут на славу! Устроили, суки, пикничок на обочине!..