Раду Hор - Путь к звездам

Спустя некоторое время двери ванной открылись, освобождая астронавтов от их вязкой ванны. Еще немного ошеломленные, они направились в жилую каюту и сняли с себя защитную одежду.

— Какая у нас скорость? — спросил Матей Бутару Черната, который вошел в кабину управления, оставив открытой дверь в общую каюту.

— А вот посмотрим!

Инженер повернул переключатель контрольного щита, и в помещении вдруг раздался монотонный голос, не принадлежащий никому из членов экспедиции.

— Быстрота… 7,8… километра… в секунду…

Это работал автомат, построенный по принципу говорящих часов.

Астронавты чувствовали себя неважно. Глаза их были налиты кровью, лица горели.

Скарлат, который только напоследок принимал участие в тренировке, особенно страдал. Лицо его было крайне воспалено, глаза выкатились из орбит. Он тяжело дышал, сердито оглядывался. Нервность его еще больше возросла.

— Пожалуйте! Путешествие только началось, а вы чуть-чуть не потеряли меня.

Сабина Турку подала ему первую помощь в медкабинете и тут же, по-дружески, но довольно строго сделала ему выговор:

— Вы сами виноваты, товарищ Скарлат. Вы пренебрегали нашей тренировкой, не соблаговолили принимать в ней участие, а это — результат! Но не бойтесь: это состояние пройдет так же скоро, как оно пришло, тем более, что еще немного, и атомные двигатели перестанут работать. А катодический медосциллограф показывает, что пертурбации, из-за которых вы себя так плохо чувствуете, не серьезны, хотя, конечно, очень неприятны.

Джордже Скарлат что-то пробормотал, опустил голову на пневматическую подушку и закрыл глаза.

Женщина-врач оставила его отдыхать и вернулась в общую каюту. Она видела, как Матей Бутару нажал на кнопку пульта управления.

Тяжелые шторы больших иллюминаторов поползли вверх. Теперь астронавты могли созерцать космическое пространство вокруг них. И все глядели не отрываясь, странно потрясенные виденным. Здесь, на сотнях километров высоты, посреди воздушного океана, перед их глазами открылось невообразимо грандиозное зрелище.

Глядя вниз, можно было видеть часть полушария Земли. Вся она уже не была видна: слои белых и серых облаков закрывали большую часть земной панорамы.

Там, где между облаками виднелся земной шар, сверкали яркой синевой моря. Суша в большей части умеренных зон была окрашена в желтовато-зеленый цвет, так как на необъятных нивах Земли поспели хлеба. Лесные области выделялись темно-зелеными пятнами. Большие города казались пестрыми крапинками, а горные хребты выделялись своим темно-коричневым оттенком и были подчеркнуты скорее отбрасываемой ими тенью, чем рельефом. Ни одному картографу не удавалось когда-либо сделать более рельефной карты Земли.

Зрелище, которое развернулось перед взорами путешественников, когда они взглянули в верхний иллюминатор, было так захватывающе, что от удивления они застыли на месте.

Небо постепенно темнело. Из голубого оно стало сперва синим, затем фиолетовым, и, наконец, совершенно черным. И на этом темном, походившем на бархат фоне, вокруг Солнца загорелись, сперва слабо мерцая, а позже ослепительно сияя, звезды. Между ними вырисовался сверкающий ярким серебром серп Луны.

Звезды, Луна и Солнце ярко блестали в одно и то же время на небе!

Астронавты не могли оторваться от этой дивной картины. Им казалось, что они переживают наяву волшебную сказку.

Этот необычайный вид придавало небу отсутствие атмосферы.

А «Дерзновенный» все больше и больше набирал высоту. Как только он достиг 8 километров в секунду, автопилот остановил атомные двигатели, и с этого момента пассажиры не чувствовали больше хода ракеты, которая неслышно скользила по небесным просторам.

Астронавты чувствовали себя невообразимо легкими. Тело их потеряло вес, и они ощущали его совсем иначе, чем на Земле. Порой им казалось даже, что это вовсе не их тело.

Профессор Добре подошел к Вирджилу Чернату, вошедшему в общую коюту, и измерил его вызывающим взглядом с ног до головы.

— Хотя на Земле вы значительно превосходите меня в весе и объеме, держу пари, что я вас подниму, как перышко.

И, не дожидаясь ответа, схватил инженера за пояс и поднял его почти до верхнего иллюминатора.

— Да, товарищ Добре, здесь вы без труда можете стать мировым чемпионом тяжелой атлетики.