Николай Гацунаев - Концерт для фортепияно с оркестром

- Так.

- Хвалю за откровенность.

Метревели ласково взъерошил ему волосы.

- Ты вчера подал правильную мысль, Гоги. Я уверен - сегодня мы наконец добьемся своего. Андрей встанет на ноги. Начнем?

- Начнем.

И они начали.

Это открылось внезапно, словно без предупреждения включили свет в темной комнате: белесо-голубое небо над бирюзовой гладью озера и лимонно-желтая волнистая полоска барханов на границе воды и неба. И он почему-то знал, что пески эти Каракумы и что стоит ему оглянуться и он увидит глинобитный крепостной вал с воротами из мореного карагача, теснящиеся за воротами, подслеповатые саманные мазанки, и все это вместе претенциозно именуется Бадыркент *, и рядом с воротами возле крепостной стены стоят с винтовками наперевес люди в лохматых чугурмах **, низко надвинутых на светлые, не знающие пощады глаза, в длинных, шерстью вовнутрь оранжевых постунах ***, крест-накрест перечеркнутых патронташами, и сыромятных с остроконечными загнутыми вверх и назад носками сапогах.

Ему очень не хотелось оборачиваться, но обернуться было нужно, и он пересилил себя и обернулся. Все было так, как он себе представлял: и белесая громада крепостной стены, и розоватые дымки над плоскими крышами, и те в надвинутых на безжалостные глаза папахах, и офицер во френче с накладными карманами, галифе и зеркально отсвечивающих крагах.

"Чего-то ему не хватает, - ни с того ни с сего подумал Андрей. - Ну конечно же стека".

- Решайтесь! - отрывисто проговорил офицер. - Вы интеллигентный человек. Не русский, наконец. Что вам до их дурацкой революции?.."

"Почему не русский?" - подумал он без удивления.

- ...дислокация отрядов, количество сабель, ожидается ли подкрепление? Взамен - жизнь...

Офицер достал из кармана брегет.

- Через час отбывает караван в Персию. Довезут вас до Каспийского моря. Захотите в Грузию - извольте. За границу? Добро пожаловать.

Офицер осклабился.

- Жить-то ведь хочется?

"Жить... - Безучастно, словно о чем-то второстепенном подумал Андрей. - С чего он решил, что я хочу жить?" И вдруг горячая волна страха и жалости захлестнула его с головой. "Жить! - вопила каждая клеточка его тела. - Жить!! Жить!!! В горах сейчас весна... Снег тает на перевалах... Цветет миндаль..."

- ...никто не узнает. Эти, - офицер мотнул головой в сторону басмачей, - ни в зуб ногой по-русски. А спутники ваши не пикнут до второго пришествия.

"Спутники, - тупо повторил про себя Андрей, - спутники... О ком он?" И вдруг слепящим зигзагом боли метнулось воспоминание: грохочут выстрелы, кони мечутся в узкой ложбине, один за другим падают красноармейцы, последний мчится вдоль барханов, припав лицом к конской гриве, и, нелепо взмахнув руками, валится набок... И, словно в кошмарном сне, - медленные всплески сабель, которыми басмачи добивают раненых...

* Город богатырей.

** Туркменская папаха.

*** Шуба из грубо выделанных кож.

И тишина... Только звенящий клекот коршунов да настороженное фырканье успокаивающихся лошадей...

- Ну так что?

- Нет.

"Неужели это мой голос? Хриплый, надсадный..."

- Нет!

- Идиот! - Офицер оборачивается и кричит что-то тем семерым в зловеще надвинутых на брови папахах. Семь вскинутых к плечам винтовок упираются в Андрея слепыми зрачками дул. В каждом застыл сгусток кромешной тьмы.

Еще не поздно. Еще можно остановить их. Всего одно слово и...

- Нет! - исступленно крикнул Андрей. - Нет!! Нет!!!

И кромешная тьма взорвалась багряными вспышками, и небо обрушилось на него с беззвучным грохотом.

...Внизу, в чернильной темноте ущелья мерцали-переливались огоньки горнообогатительного. Луна перекочевала влево за остроконечный пик. Посветлело небо над заснеженными вершинами.

Андрей провел ладонями по лицу, отгоняя назойливое воспоминание, но от него не так-то легко было избавиться...

В то памятное осеннее утро он очнулся с каким-то странным двойственным ощущением. Залитая солнцем просторная комната с белоснежными стенами и распахнутыми настежь окнами была ему незнакома, но он мог поклясться, что уже бывал здесь не раз.

Скрипнула дверь. Вошел молодой человек в белом халате. На красиво очерченном лице печально мерцали большие выразительные глаза. Андрей видел его впервые, но непостижимым образом знал, что его зовут Гоги и что он - племянник Сандро Зурабовича Метревели.

- Гоги, - негромко произнес Андрей. Юноша вздрогнул и растерянно улыбнулся.

- Что со мной? - медленно выговаривая слова, спросил Андрей. Голос был его и не его. Во всяком случае этой хрипотцы и певучих гортанных интонаций прежде не было.