Филип Дик: Нетелепортируемый человек

И у него самого… у него была только одна задача, и он ясно это видел. Вытащить Фрейю Хольм из этой мясорубки на Китовой Пасти и невредимой вернуть на Терру.

Восемнадцатилетнее путешествие, эта одиссея на борту «Омфалоса», изучение древнегреческого только для того, чтобы читать «Bachae» в подлиннике. Всё это простая детская фантазия, раздавленная ударами железного молота реальности, схватки, которая идет, и не через восемнадцать лет в будущем, а именно сейчас, на терминалах шести тысяч телепортационных станций на Китовой Пасти.

— «Sein Herz voll Hasz geladen», — сказал Хорст Бертольд Рахмалю. — Вы говорите на идише? Вам понятно?

— Я говорю немного на идише, — ответил Рахмаль, — но это на немецком. «Сердце его пылает от ненависти». Откуда это?

— Со времен гражданской войны в Испании, — ответил Бертольд.

— Из песни Интернациональной Бригады. Состоявшей, главным образом, из немцев, покинувших Третий Рейх, чтобы сражаться в Испании против Франко в тридцатых годах прошлого века. Наверное, коммунисты. Но… они сражались с фашизмом самыми первыми, и ОНИ БЫЛИ НЕМЦАМИ. Поэтому они навсегда остались «хорошими» немцами. Как этот человек, Ганц Баймлер, ненавидевший нацизм и фашизм во всех его формах и проявлениях.

После паузы он добавил:

— «Мы тоже сражались с нацизмом, мы — «хорошие» немцы.

«Verges' uns nie». Нас никогда не забудут, — произнес Бертольд тихо и спокойно. — Потому что мы не просто присоединились к этой борьбе позже, в пятидесятые и шестидесятые годы, но были с самого начала. Первыми людьми, сражавшимися не на жизнь, а на смерть, чтобы убивать или быть убитыми нацистами, были… немцы.

— И Терре, — заметил Бертольд Рахмалю, — следовало бы не забывать об этом. Я надеюсь, не будут забыты и те, кто в этот момент сражается с доктором Сеппом фон Эйнемом и его союзниками. Теодорик Ферри, его шеф, между прочим, американец.

Он улыбнулся.

— Но есть и «хорошие» американцы. Несмотря на атомную бомбу, которую сбросили на японских женщин, детей и стариков.

Рахмаль молчал.

Он ничего не мог ответить на это.

— Хорошо, — продолжил затем Бертольд. — Мы пригласили эксперта по оружию и экипируем вас соответствующим образом. И пусть вам сопутствует удача! Надеюсь, вы вернетесь вместе с мисс Хольм.

Он улыбнулся буквально на один миг. И тут же вернулся к другим делам. Младший офицер ООН потянул Рахмаля за рукав.

— Я должен помочь вам, — пояснил он. — И начну прямо сейчас. Расскажите, мистер Эпплбаум, с каким типом современного оружия, я не имею в виду последние месяцы или годы, вы обычно работаете, если таковое имеется? И насколько вы за последнее время подвергались нейрологическому и бактериологическому…

— У меня нет абсолютно никакой военной подготовки, — ответил Рахмаль. — Или антиневрологических или бактериологических модуляций.

— И все-таки мы еще можем помочь вам, — произнес младший служащий ООН. — У нас имеется кое-какое оборудование, где не требуется особого опыта. Однако…

Он махнул в сторону листка бумаги, прикрепленного к доске.

— Это все же затрудняет дело: восемьдесят процентов имеющегося в нашем распоряжении вооружения, вообще бесполезным для вас.

Он улыбнулся неодобрительно.

— Мы не можем допустить, чтобы нас разбили, мистер ибн Эпплбаум.

— Как и я, — угрюмо заметил Рахмаль. — Ну так как, меня телепортируют, в конце концов, на Китовую Пасть?

— Да, в пределах часа.

— Нетелепортируемый человек, — пробормотал Рахмаль, — будет телепортируем. Вместо того чтобы провести восемнадцать лет на борту «Омфалоса». Какая ирония!

— У вас хватит моральных сил, — поинтересовался служащий ООН, — применить нервный газ, или же вы предпочитаете…

— Все, что угодно, — оборвал его Рахмаль, — лишь бы это вернуло Фрейю. Все, за исключением фосфорного оружия, производных продуктов газолина, я не стану их применять, как и разрушающих кости. Оставьте их. Но свинцовые пули, эти старомодные, выбрасываемые из дула патроны, вот это я возьму, как и артефакты лазерного оружия.

— Интересно, какие же многообразные виды оружия у Мэтсона Глазера-Холлидея самого профессионального человека в этом области.

— У нас есть кое-что новое, — сказал служащий ООН, после просмотра данных на дисплее, — и согласно заявлениям Отдела Защиты, весьма многообещающее. Это устройство, искривляющее время и создающее поле, которое разрушает…

— Просто снабдите меня им, — перебил его Рахмаль. — И отправьте туда. К ней.