Марина Дяченко - Зоопарк

В старом здании администрации теперь была телестудия. Войков счел, что пора основать собственную телекомпанию — «Звер-тиви». И основал.

Игрейна Маркова ждала мужа с работы.

В паспорте у Игрейны значилось «Ирина», но так уж случилось, что с будущим супругом ей довелось познакомиться на ролевом полигоне. Юная Ирочка была в те дни королевой, а Максим — случайным человеком, студентом кинофака, явившимся поснимать колоритную натуру.

С тех пор Макс называл Иру Игрейной, и сама она как-то незаметно стала звать себя именно так. А ведь известно, что в разговорах с собой человек называет себя настоящим именем, тут уж ничего не поделаешь.

Был летний день, который уже через несколько минут смело мог называться вечером. Крохотная кухонька крохотной квартиры, по счастливому стечению обстоятельств принадлежавшей Игрейне и Максу, обращена была на запад. Игрейна резала картошку, и разделочная доска постукивала под ножом, как деревянный щит под градом легких стрел.

Игрейна ждала мужа. Сегодня у Макса была очень важная, судьбоносная, можно сказать, встреча. Он должен был вернуться к двум, самое позднее к трём — но часы показывали десять минут шестого, а Игрейна все еще ждала.

Скрежетнул ключ, поворачиваясь в замке. Игрейна на секунду сунула руки под кран и, на ходу вытирая их полотенцем, поспешила к двери.

Спешить ей было недалеко. Шесть квадратных метров кухня, два метра — прихожая.

— Макс!

— Все в порядке, — сказал Максим, стягивая сандалии. — Дай чего-нибудь попить, а?

Игрейна плеснула ему в чашку минералки. Макс выпил до дна, тогда Игрейна плеснула ему еще; рубашка мужа, с утра безукоризненно белая и без единой складки, сейчас напоминала футболку марафонца на финише.

— Ну? — не выдержала Игрейна.

— Договор подписал, — Макс почему-то развел руками. — Ну, знаешь… Подписал. Все. Штатный сотрудник.

— И-и-и!

Длинная минута ушла на объятия, поздравления и прочую дребедень. Рискуя повалить составленные в углу штативы, Игрейна висела на шее у мужа и целовала его в потные щеки:

— А я не верила! Вот ей-богу, не верила! Ну, ты молодец. Ну, ты просто гений. Давай напьемся. Максик, давай гостей позовем… Умница моя!

— А еще водичка есть? — жалобно спрашивал Макс.

Через полчаса поспела жареная картошка. Максим, успевший принять душ, сидел на диване в майке и шортах, вертел в руках вилку (аппетита у него почему-то не было) и рассказывал:

— Ну… Он какой-то ненормальный, этот Войков. Я хотел уже все бросить и уйти. Одно собеседование, второе… Это при том, что два «интервью» я уже прошел! При том что была и практика, и пробные съемки, и работы свои я присылал… Нет, говорят, с творческой стороны вы нас вполне устраиваете, а вот кем был ваш дед по материнской линии? Случалось ли вам похищать книги из библиотеки? Нет ли у вас друзей-журналистов? Такое впечатление, что я не в телекомпанию нанимаюсь, а в какие-нибудь очень компетентные органы…

Макс поморщился и замолчал.

— И все-таки, — осторожно сказала Игрейна, — это очень хорошо, Максик. Это чудо как хорошо. Круче «Звер-тиви» сейчас нет никого!

— Ну да, — вяло согласился Макс. — Пару лет поработаю — квартиру нормальную купим… Слушай, а что ты там говорила насчет гостей?

Супружеская кровать Марковых была узкой, как на корабле. Но будь она размером хоть с теннисный корт, Игрейна все равно не могла бы заснуть, слушая, как вздыхает в темноте Максим.

За годы замужества она успела изучить все его вздохи. И сейчас ей совершенно ясно было, что Макс, никогда от жены ничего не скрывавший, теперь носит на душе гадюку и стесняется — либо боится — поделиться ношей.

Игрейна не спала, но и ни о чем не спрашивала. За тонкой стенкой пробили соседские часы — час ночи, потом два часа; колыхалась занавеска. Максим вздыхал.

— Не могу, — Игрейна села, спустив ноги на пол. — Ну не могу же… Что случилось?

— Ничего.

Игрейна поднялась и босиком прошлепала на кухню. Поставила на плиту чайник — не потому, что хотела чаю, а потому, что это простое действие всегда ее успокаивало.

— Знаешь, — сказал Максим из спальни. — Я сам уже не рад. Что подписал все это.

— Да что такое ты подписал?

— Контракт, — глухо сказал Максим. — Без права увольнения в течение пяти лет. И еще десять подписок. О неразглашении, невступлении в контакт с прессой, не вижу, не слышу, шаг вправо, шаг влево…

— Весь этот бред противоречит конституции, — авторитетно заявила Игрейна. — Войков параноик. Не стоит принимать его заморочки всерьез.