Райдо Витич - Зелёный патруль

— Вообще, ничего нельзя оттуда брать. Контрабанда. И туда нельзя, чтобы не мешать чистоте происходящих событий и не повлиять плохо.

— Не поверю, что наши не прихватывают каких-нибудь мелочей на память.

— Экскурсии серьезно досматривают и наказывают строго.

— Ну, и правильно, — заметил Митя. — Представь, что будет, если каждый напишет на основании плиты пирамиды Гиза: здесь был такой и такой, и прихватит камешек со строительства. От фундамента одни воспоминания останутся.

— Все отбирается и передается ученым. Только они могут изымать с санкции какие-то определенные вещи. Или там пробы грунта, растений. Остальным банзай за это. Общественное фи и косяк до конца жизни.

— И только? — удивился Николай.

— Да пойми ты, чудак — человек, здесь не так как у нас, здесь люди сами по себе другие. У них просто в голове не уложиться взять чужое, пронести втихаря. Зачем? Спрашивают. Я Ромку Левшина из трассеров просил, мол, меч там или какое оружие древнее наше пронеси, если занесет. А он мне — ты чего, Дима? Оно же чужое. И зачем тебе? Любоваться? Иди в местный музей времен и любуйся на здоровье, хочешь и потрогай, а просто так брать, чтобы на стену повесить или посмотреть на него, глупо и тупо. Оно, мол, там кому-то пригодиться. Зачем у человека его отнимать? Для тебя это раритет, для него возможность выжить или память. Короче, грузил, наверное, часа два и я одно понял, они ко всему с умом подходят, но вывернутым каким-то.

— Да ничего не вывернутым — правильно все, — заметил Володя.

— Не, не спорю, — выставил ладонь тот. — Но здесь все на рациональности и трепетном отношении к личности и собственности этой личности, но собственности своеобразной. Не дай тебе Бог там из Помпей перед самым извержением любимую статуэтку Юноны у торгаша взять. Это его огорчит, а тебя заклеймит.

— Да потому что неизвестно что случиться может. Он с огорчения побежит ее искать и изменит все события, или накажет ни в чем не повинного раба, или там еще, что у него не так сложится, пойдет сдвиг в цепи исторических событий. А так как чужая душа потемки и ты не знаешь, что и отчего у него сдвинется, лучше ничего не трогать.

— Но! Купить можно или обменять, или там взять на прокат.

— И с собой сюда принести.

— Если санкция есть. Подаешь прошение: хочу меч династии Али какого-нибудь. И обоснования — зачем он тебе нужен. Если веские аргументы — выдают разрешение посетить рынок этого времени и если повезет — покупаешь, нет, извини.

— На что покупаешь?

— Ну, обмениваешь. Если очень хочешь, значит, знаешь на что. Да что ты к нам с этим вопросом? У Стаси спроси, она лучше знает.

— Откуда? — насторожился. Мужчины переглянулись, замялись.

— Только меж нами браток, — выставил ладонь Володя. — А то пойдут слухи, хорошего человека подведем. Я-то что брякнул — ты же с ней в одной группе, вот и думал — знаешь. Она монеты древней Руси собирает. Пунктик такой.

— Нумизматка?

— Ага. Но начальством не приветствуется.

— Почему?

— Потому что контрабанда. Просто в каждой группе свои секреты и свои пунктики, каждая о них знает и молчит, потому что и твоих другие знают. Мне, например пацаны из второй группы подарили на День Рождения, клинок самой настоящей булатной стали. Представляешь? Пронесли. Рисковали. Обменивали на что-то, это точно, потому что красть ни у кого и в голову не войдет. Но сам факт!

— Марина вон из нашей группы, ракушки собирает, — сказал Дима. — Тоже проблема пронести, хотя кому плохо? Но как радуется девочка! Блин, я бы ей все побережье сгреб. Нельзя. Так, периодически получается прихватить. Она визжит от радости. Вроде ерундовина такая, а Марина в восторге. Тоже пунктик.

— А у Стаси значит монеты?

— Ага.

И засмеялись, видя, как заблестели глаза мужчины.

— Слушай, брат, а ты часом в свою сестренку не того? — подмигнул ему Володя.

— Ну-у, — помялся. — Хорошая она.

— Ха! — фыркнул Дима. — Здесь плохих нет. Наша вон…

— Да ты сам того!

— И чего?! Да! Я ей даже предложение делал.

— Но с ответом она не торопиться, — поняли по лицу товарищи и рассмеялись.

— Ребят, монеты будут вы… ага? — подмигнул им Чиж.

— Ага, — улыбнулся Вова. — Прямо сейчас один алтын отдать могу. Нашел, а передать все не мог. Зажал ваш Федорович в последнее время, конфисковывает только услышит.

— Что так?

— Твой командир ты и спрашивай. Может, слушок до начальства дошел, вот и придерживает, может что личное.

— Что-то было у них?