Райдо Витич - Код Омега

— Ты издеваешься, — протянула, почти прошипела, подозревая и, одновременно, констатируя.

Йохан спрятал улыбку и отвернулся к перилам:

— Пожалуй, я пойду, не стану вам мешать.

И испарился. Был и нет.

У Стаси рот открылся сам, а звука не было. Она пораженно смотрела на то место, где секунду назад стоял Йохан, и ничего не понимала. Зажмурилась, тряхнула волосами и, оттолкнув мужчину, спрыгнула на мраморный пол террасы. Указала на то место, где секунду назад стоял подручный лорда, уставилась на Арлана с немым вопросом во взгляде.

А тот с девственно чистым взглядом спросил:

— Что-то не так?

И до Стаси дошло, со скрипом доковыляло сквозь научные догмы и платформу логики:

— Вы колдуны!

Могла ли она представить, что когда-нибудь ей в голову придет подобный вздор? А чтоб еще его озвучить!…

Арлан звонко рассмеялся, голубь фыркнул и уставился на нее, как настоящий человек смотрел бы на глупого ребенка.

— Он… Он! — ткнула в его сторону пальцем, призывая Арлана обратить внимание на улику — человечий взгляд голубя.

— Тоже колдун? — не скрыл смешка мужчина и покосился на птицу. — Минор, ты слышал? Удивительная вещь, не правда ли?

— Да уж, — скрипнуло так явно, что женщина обмерла и всерьез подумала об обмороке, хотя в принципе не знала, каково это — упасть в обморок. Но состояние, что на нее напало, иначе чем предобморочным она б не назвала: в ушах зашумело, голова закружилась, горло перехватило, а ноги вдруг забыли как держать хозяйку.

Арлан подхватил ее, сел на скамью и усадил к себе на колени, прижимая к груди:

— Ну? Тише, любимая, ничего страшного не произошло.

Стася его не слышала — таращилась на голубя, что продолжал упорно сидеть на плече мужчины и пристально изучать женщину.

— Она меня боится, — скрипнуло опять, да так отчетливо, что не усомнишься. — Что будет если вдруг появится Токката или Виваче?

— Она привыкнет, дай ей срок. Не все же сразу.

Птица недоверчиво склонила набок голову:

— Не-ее знаааююю.

— Все привыкают.

Голубь нахохлился, выражая недовольство:

— Но настолько возмутительно не таращатся! Я что ей, чучело в перьях?!

— Я… Я слышу, — пролепетала Стася, неуверенная, что ей все это не мерещится.

— Хорошо, со слухом хоть проблем нет, — проворчала птица.

— Она дитя, — оправдывая, сказал Николас.

— Да, вижу, не слепой, — фыркнул и повернулся хвостом к женщине.

— Он разговаривает, — прошептала Стася, то ли уверяя себя, что не сошла с ума, то ли прося развеять ее сомнения Арлана.

— Конечно, любовь моя, как все живое, он имеет речь, другое, что не каждый понимает.

— Голубь… не умеет разговаривать…

— Кто сказал? — повернула голову птица и презрительно растопырила хвост. Невежда, право.

— Не ворчи, — предостерег Арлан. — Имей к ней уважение и снисхождение. Не забывай, она моя жена.

— А-а, а то проблем-то было мало.

— Эту я решу.

— Оставишь?! — птица от удивления растопырила крылья, вытянула шею, поглядывая на лорда. — Нарушишь все законы бытия?!

— Нарушу. И не твое дело! — отрезал мужчина жестко, грубо и стряхнул голубя с плеча. Тот отлетел к перилам и уселся, нахохлившись, и превратился в шар из перьев:

— Такого не бывало.

— Будет.

— Я вам не мешаю? — поинтересовалась Русанова.

— Нет, Минор мешает. Загостился! — последнее прозвучало, как приказ удалиться. Голубь понял, вздохнул, бросив:

— Ну-у-у… Удачи, что ли? Не мне перечить, но то, что ты затеял…

— До свидания!

— Ага… Ох! — полетел к лесу, затерялся меж сосен.

— Минор, — пролепетала Стася, проследя за ним взглядом. — А эти… Токката и Виваче тоже птицы?

— Сова и ворон, — нехотя признался Арлан.

— И тоже говорят, — кивнула, понимая, что иначе быть не может. — А что еще разговаривает? Надеюсь, посуда не станет лезть в мое сознание, камины, канделябры? Ели? Статуи?

— Сложно сказать.

— Да? — Стася в растерянности слезла с колен мужчины, но сделала лишь шаг и обернулась. — Почему сложно?

— Не от меня зависит.

— Угу? От них самих? И у каждого характер, как у этого… голубя?

— Минор — старик. Ворчлив. Не обращай внимания.

У Стаси слов достойных не нашлось. Она качнулась и потопала прочь, куда глаза глядят, с единственным желанием: где-нибудь устроиться и попытаться привести в порядок мысли.

— Токката и Виваче, Токката и Виваче, — шептала в отупении и шлепала босыми стопами по плитам пола. И сообразила: Это же музыкальные термины: токката, виваче, минор.