Райдо Витич - Код Омега

Природа здесь была удивительной, самой необычной и яркой расцветки. А может и обычной, может просто раньше Стася не замечала насколько удивителен самый банальный листик, насколько многообразен и прекрасен мухомор, как приятна ласка ветра и зной, что не жжет, а утоляет, непостижим в своей красоте.

А может она вдруг поняла, что может умереть, так и не обратив внимание на простую, привычную и потому незамеченную красоту? На этот лес, траву, шишку на камне, пожухлые иголки сосны. Она пройдет мимо, как мимо Чижа, и не заметит их, пока не потеряет. В гонке за призрачной целью она не увидит того, что не менее важно, чем спасение чужой жизни.

Как она могла распределять на главное и не главное. Как можно было ставить одно выше другого, если они равны? Патруль стал смыслом ее жизни, но разве Николай занял меньше места в сердце и душе, разве он был не важен? Что она делала? Чем занималась? На что обращала внимание, а что отметала, отодвигала на потом? А разве есть это «потом». Миг и все меняется и не повторится больше в точности. Дуб, в листве которого запутался солнечный луч, и завтра останется дубом, но уже не с этим листиком будет играть солнечный зайчик и будет жаль пропустить именно этот момент, сегодняшний день, его, таким, каким он есть сейчас, в этот миг. Иначе ты не поймешь, не проникнешься всем объемом, многообразием его красоты, не осознаешь, что он равен тебе и так же мыслит, переживает, стремится к чему-то, чего-то боится. Живет, как любой человек: чувствуя, сопереживая, радуясь и печалясь, ожидая, мечтая и веря.

Стася не удержалась, не захотела сдерживаться и прижалась к дубу, обхватив руками его ствол. Минута тишины, минута единения, вслушиваясь в гудящие токи внутри дерева, и произошло что-то необычное, необъяснимое. Ей вдруг захотелось рассказать ему что она чувствует, поделиться болью и спросить совета, но слов не было… и они не понадобились. Сумбур из чувств был понят сам собой и пришло успокоение, тихая грусть сменила грызущую тоску и подкрепила веру.

— Он жив… жив, верь, — будто услышала в гудении ствола. И поверила безоговорочно.

Кир не мешал ей, слова не проронил. Только когда она рассталась с дубом, спросил:

— Что же все-таки случилось?

— Не хочу об этом говорить, — отрезала и прибавила шаг.

За кустами что-то блеснуло и Кир оставил расспросы, направился к привлекшему его кусту. Раздвинул ветки и присвистнул.

— Что? — развернулась женщина.

— Иди сюда. Сюрприз.

— Еще один? Не нравятся мне сюрпризы в этой параллели.

— Чем богаты, — присел на корточки, изучая то, что нашел.

Русанова ожидала увидеть все, что угодно, но то, что предстало перед ней, выходило за рамки предположений — в кустах лежал труп молодого мужчины с перекошенным от страха лицом. Отрубленная рука, которой он, видно, пытался прикрыться, лежала рядом. Через лоб и щеку шла длинная ровная полоса.

— Рубленая рана, — констатировал Кир.

— Вижу. Думаешь?

— Выводы делать рано. Но такие раны обычно наносит меч. Видишь. В месте соприкосновения более глубокий след.

— Одет интересно: галстук с бриллиантовой булавкой.

— Угу. Строгий костюм, ботиночки из кожи крокодила, стрижка. Типично для середины двадцать первого века.

— Как он здесь оказался?

— Я не эксперт. Могу лишь сказать, что умер от разрыва сердца. Испугался. Рана уже мертвому нанесена. Разница в пару секунд.

— Давно?

— Похоже с вечера. Хотя… — Кир, пристально щурясь, оглядел тело. — Нет, не больше шести часов как погиб.

— Выходит, утром?

— Выходит, — дотронулся до галстука. — Новенький. На свидание, что ли, в лес пришел…

И замер, как и Стася, от увиденного: труп стал таять, на глазах сморщился, съежился и над ним образовалось поле. Загустевший воздух пошел всполохами и будто захватил погибшего, втянул в себя вместе с галстуком, ботинками, булавкой. Секунда: тишина и чистота. Никого, ничего.

Женщина и мужчина переглянулись:

— Не понял? Что это было?

— Э-э-э…пыф!

— Угу? — выпрямился и внимательно оглядел лес. Он выглядел вполне приветливым, спокойным, но чудилось, что сюрпризы не закончились. — Пойдем туда, — кивнул влево, вниз по заросшему деревьями и кустами пригорку.

— Что там?

— Что-то есть. Держись за спиной, на всякий случай.

— Тепловое пятно?

— Энергосгусток.

— Поле? Опять порадуемся виду исчезающего на глазах тела?

— Лучше не спрашивай.

— Не собираюсь, — заверила хмуро. Ясно — ответа нет ни у нее, ни у него, хотя вариантов масса.