Райдо Витич - Игры с призраком. Кон первый.

` Кто я?` — в который раз задал себе этот простой вопрос человек и в который раз не нашел на него ответ. В глубинах памяти стояла мертвая тишина, будто все, что было в голове, тщательно вымели, не оставив даже надежды встретить `пылинку` знакомых образов.

Человек обессиленно опустил руки на свои ноги и уставился на белую тонкую полоску над правым коленом, светлым пятном выделяющуюся на черном фоне кожаных брюк.

`Ha lene` — прочитал он: `Вот я кто — ха лене — никто. Халена…почти — холера… Значит, я женщина?` Чума на оба ваших дома`! А что за чума и холера — неизвестно.

Человек непослушными, негнущимися пальцами начал ощупывать куртку. Пальцы что-то нашли в кармане и вытащили на свет божий странные черные стекла на тонких дужках металла. `Очки`, - констатировал человек, хмуро разглядывая их и совершенно не понимая, что значит это слово и откуда он его знает. Следом из кармана появилась инкрустированная зажигалка. `Я добрый', - всплыли в памяти чьи-то слова, но чьи?

`А я добрый?` — озадачился человек и одел очки, подумав с иронией: `Сейчас бы поесть и напиться'…

И устало прислонившись головой к сосне, провалился во тьму.

Г Л А В А 2

— Привет! Анжина еще не вернулась? — спросил Пит молодого холеного мужчину со светлыми, почти белыми локонами волос, восседающего за накрытым столом.

Тот посмотрел на него холодными, водянистыми глазами и с равнодушным видом покачал головой, запихивая в рот ложку с салатом.

— С креветками? — плотоядно ухмыльнулся Пит, подходя поближе и заглядывая в тарелку к блондину.

Мужчина смерил загорелого атлета презрительным взглядом и прищурился:

— Ты когда-нибудь бываешь сыт?

— Бываю. Когда наемся! — с готовностью кивнул рыжий и уселся напротив. Стул жалобно скрипнул под его немалым весом.

— Под тобой скоро все стулья рассыпятся, — с предостережением заметил Крис, аккуратно цепляя вилкой кусок ветчины.

— Да, ладно — скамейки сколотим, — беззаботно махнул рукой Пит и начал накладывать в свою тарелку всего понемногу. Блондин замер, искоса наблюдая за его манипуляциями, и вздохнул:

— Ты неисправим. Помяни мое слово — когда-нибудь ты заработаешь несварение желудка.

Атлет широко улыбнулся в ответ, выказывая белоснежные зубы, и демонстративно вгрызся в ромштекс. Крис осуждающе поджал тонкие губы и отвернулся, не сказав ни слова.

Они являлись близкими друзьями уже много лет и знали друг друга наизусть, хоть и были совершенно разными и внутренне, и внешне: аккуратный блондин Крис, всегда сдержанный, лениво-полусонный, даже в одежде придерживался строго стиля и не терпел разгильдяйства и неожиданных сюрпризов, предпочитая размеренную, без всяких внезапностей жизнь. Он был недоверчивым, даже угрюмым педантом и консерватором, с четко разложенными по своим `полочкам' жизненными позициями, мнениями, взглядами и привязанностями. Его лицо с четкими, тонкими чертами можно было бы назвать красивым, если б не надменность, застывшая на нем маской пренебрежения ко всем и вся, не леденящий холод, сквозящий в каждом его взгляде.

Жизнерадостный Пит, напротив, был веселым оптимистом и не мог сидеть на месте. Его бугрящаяся стальными мышцами фигура, выглядела бы нелепо, вздумай он надеть на себя один из излюбленных костюмов Криса — бычья шея, необъятная грудь, широченные плечи и две кувалды вместо рук. И какой костюм сможет украсить подобную комплекцию?

Поэтому он предпочитал одеваться так, чтоб ему было удобно, и начисто забывал о дворцовом этикете, носясь по замку в футболке и спортивных брюках, шокируя своим видом послов и представителей высшего сословья. Впрочем, искрометный юмор и обезоруживающая улыбка спасали его всегда, вытаскивая из весьма пикантных ситуаций. Этот ловелас и повеса с открытым лицом и лукавыми зелеными глазами в утонченном, изысканном интерьере Мидонского дворца короля Ричарда казался мамонтом в стеклянной витрине. Однако это никого не смущало, и Пита любили все, кто его знал: за легкость характера и открытость, за умение посмеяться не только над другими, но и над собой, за безобидность и широту души, а главное за основательность и верность.

С утра до вечера этот гигантский `живчик' метался между тренажерным залом, очередной подругой и дипломатическими корпусами. Ему на все хватало времени и на всех — внимания. Оттого Ричард и назначил его главным советником по дипломатическим и политическим вопросам, взвалив на его мощные плечи должность наместника Мифона, направив `атомную' энергию в мирное русло.