Райдо Витич - Игры с призраком. Кон второй.

Побратим насторожился, встревожился:

— Хворь никак на тя напала?

— Угу, — вздохнул опять, взгляда тоскливого с Халены не спуская. — Тебе, что Ханга нагадала? Что вопрошал?

Гневомир помрачнел, отвернулся:

— Не твово ума дело, — проворчал.

— Ох, брат… Моего, не моего… а я скажу, — уставился на Гневомира так, что у того мурашки по коже пошли. — Спросил я у нее, поди то, что и ты: люб ли? И что ждет нас впереди. Ответ ведаешь?

Гневомир на побратима покосился.

— Молчи ужо. Чего кручиниться попусту? Что Богами дадено, того не переломишь.

— А я спытаю. Тяжко мне с того дня, страх сердце сжимает. Гляжу на тебя и дивлюсь, как сил в тебе достает с вести той бавиться?

— А что мне загодя тризну справлять? Пущай последние деньки, да мои. Не жалею я ни о чем. Вчера у Халены спрашивал: поплачешь ли обо мне. Да, — молвила. А боле и не надобно мне, все едино пусто. Женихом она меня не назовет, я ее невестой. Уйду, ты ей приглядом останешься.

Миролюб голову свесил:

— Знаит и тебя Морана приветила… Токмо некому по тебе плакать будет, а мне бережить некого.

Гневомир посмотрел на побратима, потом на Халену, потом опять на побратима и, наконец сообразил, о чем речь. Рванул к девушке:

— А ну, сбирайся мигом! Миролюб с тобой едет!

— Никуда я не поеду, — уперся тот, встав рядом с парнем.

— Вот! — ткнула в него пальцем Халена. — Как он, так и я, понял?

— Тогда я еду, — заявил Миролюб, тут же передумав.

— Ага? — насторожилась девушка, увидев тревогу в глазах парней. Руки в бока уперла и давай дружников взглядом пытать. — Рассказывайте-ка, что вам в голову взбрело, меня во чтобы то ни стало со Славля спровадить. Слух еще какой пробежал? Или инквизиция местная с кураторским обходом нагрянуть обещала, а я тут вроде несанкционированного истукана и могу по шее получить?

— Халена, иди домой. Здеся спокою не будет.

— Поняла, — кивнула, с насмешкой побратима оглядев. Прищурилась подозрительно. — Говорите без утайки, иначе пустой разговор будет.

Парни переглянулись. Мирослав взгляд отвел, просипел через силу:

— Ханга сказывала, что уйдешь ты в аккурат на закате лета. А сейчас закат и есть.

— Ага? А куда уйду, не уточнила? За ягодами в лес, в соседнее племя на посиделки? — усмехнулась: что ж вы суеверные такие?

Мирослав головой мотнул, нахмурившись.

— Ясно. Куда не знаете, но загодя опасаетесь. Тема закрыта. Я остаюсь. И плевать на суеверия, — развернулась, уйти хотела, да не тут-то было. Мирослав ее остановил, придержал за руку:

— Халена, Ханга и раза не ошиблась.

— И все всегда знает? — уставилась на него, не понимая: действительно во всякие предсказания верят или повод ее убрать нашли?

— Всегда. Все, — заверил тот серьезно.

— Да-а… Виват ясновидящим и их поклонникам. Меня всегда удивляли люди, которые все всегда знают. Но больше всего меня поражало — как они с этим живут?

Побратимы насупились, не понимая о чем речь, но по тону чуя насмешку. Пришлось Халене уточнить:

— Знаете, порой лучше умереть, чем жить серой массой, илом на дне. А такая жизнь страшнее самой лютой смерти. Я вам ее не желаю, как и себе не хочу. Да, возможно Ханга права, и я уйду не в соседнее городище кисель пить, а к уже почившим братьям. Вашим, моим. И что? Мы все рождены, значит, все умрем. Смерть это всего лишь итог твоей жизни. Его подведут после нас. Дети, которых мы защищаем, тот свободный мир, что мы отстоим для них. И они будут помнить своих отцов и дедов, как вы помните своих погибших родичей… Как ты мне Гневомир сказал? Воин на то и рожен, чтоб честь блюсти и за правое дело погибнуть. Это наше дело, наше с вами. Ведь я, как и вы — мирянка, воин. Если б я вам уйти предложила, домой вернуться, когда вокруг тьма собирается и вот-вот гром грянет, как вы ответили? Вы бы, самое меньшее, обиделись, и скорей всего, плюнули мне в лицо за оскорбление. Так почему оскорбляете меня?

— Халена, ты…

— Приз? Богиня? Талисман племени? Вы как жили без меня, так и дальше проживете. Я ничем не помогла вам, ничего по сути не сделала. Я не воительница, не богиня и не спасительница мира, человечества. Я обычная женщина, которая по странному стечению обстоятельств оказалась среди вас, в гуще событий, и потому же недоразумению живу на памяти тела, а не разума. А оно помнит лишь как держать оружие, убивать, драться, отстаивать свое мнение, наказывать зло. Из меня худая жена, хозяйка, помощница, я не щи варить умею, а подсечки делать, не с коромыслом, а с мечом управляться. Значит, так тому и быть. Каждый должен делать свое дело — в этом и заключается гармония. Не пытайтесь меня спровадить домой, не мечтайте, что я засяду в тереме и буду скулить или молиться. Я буду драться. С вами. Плечом к плечу. На своем месте — в дружине моего племени — мирян.