Райдо Витич - История темных лет

Королю Мидона предоставили шикарные гостевые апартаменты, расположенные недалеко от центрального коридора, ведущего в крыло принцессы. Его обеспечили всем необходимым и исполняли любое желание, давая понять, что он желанный и почетный гость.

Иржи, отбросив ненужные условности, старался максимально сблизится с Ричардом и, был по-дружески приветлив, учтив и обходителен. Он познакомил короля со своей очаровательной семьей: королевой Эджиной, высокой, стройной женщиной, утонченной, обаятельной, но несколько жеманной, и четырехлетней дочерью, золотокудрой малюткой Манжетой, смешливой и непоседливой озорницей.

Накануне совета Иржи сообщил Ричарду, что отозвал иск и более не имеет к нему претензий, а совет, естественно, не состоится.

В общем, король Сириуса всячески пытался завоевать расположение короля Мидона: они вместе трапезничали, гуляли в парке, отправлялись на конные прогулки и много общались. Ричард прекрасно понимал, что этот не глупый и, в общем-то, неплохой человек, возлагает на него надежду наладить отношения с сестрой, загладить свою ошибку. Ричард стал для него своеобразным трамплином над бездной непонимания и обид, соломинкой для утопающего. Иржи впрочeм и не скрывал этого и со всей откровенностью признавая свою вину. "Вы знаете, Ричард, с тех пор, как Анжина высказала в лицо все, что она думает о нас, а потом подтвердились и ужасные факты ее жизни, я чувствую себя скверно… и это слабо сказано. Совесть, оказывается, жуткая штука. Я чувствую себя палачом, и… это страшно. Я не могу спокойно спать, есть, общаться с семьей, смотреть на себя в зеркало. Мне все время мерещатся страшные картины, тот ужас, через который пришлось пройти Анжине, благодаря мне. Вы правильно тогда сказали, я знал, что представлял собой Паул, но у меня и мысли не возникало, что у него хватит смелости сотворить такое. Анжина, конечно, простит меня рано или поздно, она великодушна, добра, отходчива, но смогу ли я простить себя? Я мстил за мертвую и убивал живую… Анжина так похожа на нашу матушку, лицо, походка, манеры, даже характер… получается, что я убивал собственную мать. Знаете, мне как-то снился сон: огромное поле, по пояс травы и цветы… странные такие, звенят, словно плачут, а в конце поля мама стоит, молодая, красивая… какой я ее помню… и я бегу к ней со всех ног, радуюсь, а она вдруг заплакала, смотрит на меня с укоризной, головой качает, слезы льются из глаз, губы шепчут… "Как ты мог? Как ты мог, сынок?" Я проснулся и жутко стало… у меня ведь дочь растет… Если бы вы с Анжиной поладили, мне бы легче было, за нее успокоился".

Ричарду было жаль д'Анжу и принцессу, но он прямо заявлял, что не сможет жениться на Анжине, чтоб Иржи не питал несбыточных надежд. Для него существовала лишь одна женщина на свете — Сэнди. Он чувствовал ее и был уверен, она здесь. Он шел по ее следу, как гончая, всматривался в слепые окна корпуса принцессы, вдыхал трепещущими ноздрями воздух и слушал, как она мысленно разговаривает с ним, не подозревая, что он рядом. Ричард счастливо улыбался в эти минуты и… молчал, боясь спугнуть ее. Ему стоило огромных усилий сдержать себя и не заговорить с ней, не ответить на призыв, не успокоить, ничем не выдать.

Иржи любезно предоставил ему возможность пристально следить за покоями принцессы, вокруг были расставлены охранники и докладывали о каждом, кто входил и выходил из корпуса. Ланкрацу оставалось лишь ждать, рано или поздно Сэнди появится, не может же она вечно стеречь госпожу? А пока Ричард каждый день появлялся у дверей, ведущих в покои принцессы, и настаивал на встрече.

Охранники через неделю начали улыбаться, как только его фигура замаячит в конце коридора, но ответ был не изменен: принцесса Анжина не принимает.

Ричард сменил тактику и начал засыпать упрямицу диковинными цветами, которые спешно выписал с Аштара в надежде, что Сэнди увидит их и все поймет. Зная ее упрямый характер, не трудно предположить, что девушка скорее всего рванет в бега, но мимо кольца охраны не проскользнет и они, наконец, встретятся. Он больше не отпустит ее, если надо, силком потащит к алтарю, но не выпустит из рук. Хватит сумасбродных поступков, ненужных мук и волнений, они и так потеряли почти год.

Ричард не мог не преподнести цветы и королеве Эджине, и вечером перед ужином корзины с цветами для королевы были доставлены в столовую. Король галантно раскланялся, лукаво улыбаясь, и от души веселился, глядя, как искусственно выгнула шею королева, поведя хрупкими плечиками, заведя голубые глаза и прижав в умилении усыпанные кольцами руки к груди. Ее полноватые губы, сдобренные малиновой помадой, изогнулись в умилительной улыбке. Женщина, замерев, с восхищением, рассматривала изумительный букет и, наконец, милостиво протянула Ричарду руку для поцелуя.