Павел Гапонов: Прорыв За Сенсацией

– Не бывает в Зоне поводырей. Учителя бывали, но редко очень. А поводырей там нет. Там каждый за себя отвечает. Засмотришься на другого – себя потеряешь, – Волк серьезно посмотрел на Сергея и, резко рассмеявшись, сменил тему разговора, – Да что там. Давай лучше пивка выпьем, да молодость вспомним. Десанту всегда есть, что вспомнить. Я ведь в свое время еще в Афгане навоевался, да и ты, небось, в какую-нибудь переделку попадал. Вон их сколько по бывшему Союзу за последние двадцать лет было.

Промучавшись пять часов в Учебном секторе, из которых три пришлось провести на небольшом импровизированном полигоне под палящим солнцем, а не в комфортном тренировочном зале, Сергей уже знал, как обращаться с защитным исследовательским скафандром (к военным скафандрам, в которые были одеты инструкторы, его даже близко не подпустили), и приборами, встроенными в это кислотно-оранжевое чудо современных технологий: дозиметром, телепатическим экраном, индикатором аномалий, рацией, радиомаяком, аптечкой с измерителями параметров жизнедеятельности, фляжкой и системой поддержания постоянной влажности и температуры. Со штатным АКМ, без которого не выходили в зону даже ученые, необходимости знакомиться у Сергея не возникло. Инструктор по оружию, увидев, как журналист обращается с автоматом, и внимательно осмотрев дыру в мишени, на месте которой до его выстрелов было число то ли ‘8’ то ли ‘9’, немного поколеблился,но всё же подписал бумаги, подтверждающие факт прохождения новичком экспресс курса по обращению со стрелковым оружием.

До выхода в Зону оставался час. Сергей сидел в тени, под раскидистым кленом и пил мерзкую жидкость, которая служила дополнительной защитой от радиации, и которую было необходимо выпить не менее чем за тридцать минут до выхода. Только сейчас он стал осознавать, что его ждет.

Он знал, что Зона, правда, совсем не та, что сейчас, возникла, когда он был еще мальчишкой, после взрыва на четвертом блоке Чернобыльской АЭС. Но тогда это была просто зона отчуждения, почти безлюдная и пропитанная радиацией, но лишенная всего того, что позже сделало ее Зоной. Ему было двадцать семь лет, когда произошел Первый Выброс. Никто до сих пор так и не смог понять, что же тогда случилось. Радиационная зона ЧАЭС, забытая к тому времени почти всеми, пустовавшая, безжизненная и уже привычная, вздыбилась, вспыхнула нестерпимо яркой вспышкой, вывернулась наизнанку, убила все живое внутри себя и на своих границах. Версия о новом взрыве на ЧАЭС отпала уже в первые часы. Но разведывательные группы, посланные к четвертому блоку, так и не вернулись. А когда на глазах у членов самой высокой чрезвычайной комиссии два вертолета, отправленные на поиски первых групп спасателей, в пятистах метрах от места взлета скрутило в кровоточащие металлические канаты, ощетинившиеся остатками лопастей, к зоне отчуждения были стянуты войска и исследователи оборонных НИИ, а вся информация о ней была на несколько месяцев полностью засекречена.

Из-за режима секретности только через полгода после этого стало известно, что во время строительства застав и блокпостов по периметру Зоны несколько сотен солдат погибло от атак мутантов, некоторые из которых могли подчинять себе людей, делая из них безвольных зомби. Тогда же мир узнал о том, что первый городок исследователей – Чернобыль-3 был полностью уничтожен лавиной обезумевших крыс, пришедших из Зоны и ушедших в нее спустя пару часов, когда над руинами города стоял кровавый туман – все, что осталось от двух тысяч погибших.

Люди отступили. Они отдали Зоне полосу шириной в три километра по ее границам, построили развитую систему заграждений, застав и устройств слежения и вдвое увеличили армейскую группировку. Контроль над Зоной осуществлялся с воздуха и с орбиты Земли. Был возведен новый научный городок – Верхний Чернобыль. Свое название этот отлично укрепленный и полностью автономный город, стоявший всего в пятистах метрах от первой линии заграждений получил за то, что его построили на искусственном холме, структура которого исключала возможность подкопа крысами или другими мутантами и обладала великолепной сейсмической устойчивостью. Все это было сделано всего менее чем за один год.

И разрушено за один день.

Спустя уже довольно большого отрезка времени после Первого Выброса произошел Второй. Нет, выбросы в Зоне происходили непрерывно, начиная с ее возникновения, и постоянно сокращающийся интервал между ними никогда не превышал одного месяца.