Владимир Васильев - Дальше в лес…

— Нава, посмотри сама, — показал я глазами на свой замухрышистый корешок, пытаясь пошутить. — Тут и говорить не о чем.

— Это потому, что ты его заморозил, а я его отогрею, и будет о чем говорить, — не поняв шутки, серьезно отреагировала она. — Пойдем в дом, там и поговорим. А пока ладно, если ты не хочешь, то и не будем. Пока обопрись на мое плечо, да и пойдем в дом. И что это тебя сюда понесло?

Вот же достала!

— Нужду справить мне приспичило, кишечник освободить! — вскричал я. — С тобой разве такого не бывает? Я что ж, под себя ходить должен? И как все это происходило, пока я без сознания был?

— Ух, сколько вопросов! — восхитилась Нава. — Долго можно говорить. Вот мы с тобой и поговорим…

Я понял, что дал маху: с корня она переключится на справление нужды в лесных условиях. Одна тема стоит другой. Впрочем, все мы начинаем познавать мир с пищи и экскрементов. А я тут как новорожденный. С неба свалился, из летающей деревни выпал…

— Бывает это со всеми, и со мной бывает. Надо только ямку выкопать и туда выдавить из себя, что накопилось, а потом закопать. Земляные черви и мельчайшие быстро это переработают.

Мне стало стыдно за то, что я забыл выкопать ямку и закопать ее. Хоть возвращайся. Ладно, авось рассосется. Позориться перед Навой не хотелось. А она продолжала обучение:

— А ты мог бы и под себя сходить: под тобой ямка есть на лежанке, мхом прикрытая. Когда из тебя отходы выделяются, мох раздвигается и выделяет сок, который сразу начинает разлагать отходы и запах неприятный убивает, а мельчайшие из почвы скапливаются и включаются в работу. Потом мох сдвигается и выделяет сок, очищающий твою кожу от остатков отходов. Так это и происходило. Ну, иногда я тебя еще дополнительно мыла. Мох не везде достает, хотя и старается. Здоровому это не нужно, а больной может не напрягаться и семью не беспокоить.

Сквозь надвигающийся шум мелькнуло смутное воспоминание о городских больницах. Опять этот город! Что такое «город»?

Навины плечи оказались точно у меня под мышкой — так мы с ней удачно соответствовали ростом. Я старался не слишком на нее наваливаться, но мышцы волей не заменишь. Ноги плохо держали. Но девочка оказалась очень сильной. И меня тащила без особых усилий, и болтать не переставала:

— А я пошла посмотреть, не выросла ли твоя одежда. К одежным деревьям ходила. Я давно их попросила вырастить для тебя одежду. Ведь не век же тебе на лежанке лежать, когда-то и ходить по деревне начнешь… Вот уж начал… И зачем поднялся, пока меня нет? А при выращивании одежды самое важное — уследить за размером: недорастет — плохо, перерастет — тоже плохо. Поэтому каждый день смотреть надо да и глаз верный иметь: одно дело — одежда на ветках, а другое — на человеке. Вот сейчас придем домой и померим. Ты мне, конечно, и такой нравишься, но другим женщинам совсем необязательно на твой корень смотреть.

— Нава! — прохрипел я осуждающе.

— Ну ладно, не буду, не буду!.. Ишь какой трепетный — не тронь его корень даже словом. А кто ж его тронет, если жена не тронет? Так и будешь нетронутый ходить. А нетронутые мужчины умом трогаются, это мне женщины говорили. Вот надену на тебя одежду, никто его и глазом не тронет. От слова, конечно, не убережешься — любят у нас эту, как ты говоришь, тему… Вот и меня стал заражать своими словами нечеловеческими. Прицепилось к языку, как репей к одежке. Тема… Это то, о чем говорят?

— Умница, — похвалил я. — Правильно поняла.

— А у нас это называется «шелестеть по ветру», — объяснила Нава.

— Странно, я это понимаю, — признался я. — Откуда? Вас, что ли, наслушался в беспамятстве?.. Но согласись, что «тема» удобней, чем «шелест по ветру». Короче… «Смени тему» — то же, что сказать: «шелести по другому ветру». Слишком длинно.

— Не все, что коротко, правильно, — серьезно заметила моя учительница жизни. — И вообще, с людьми надо говорить не так, как тебе удобно, а так, как они тебя лучше понимают. Может, ты обратил внимание, что здесь коротко не говорят. Короткую речь могут и не понять, не успеть понять, человеку надо повторить несколько раз, чтобы он понял… Вот я тебе сколько раз сказала, что когда ты поправишься, то станешь мне мужем? Ты понял?

— Понял, — хромая, подтвердил я. Достала меня уже с этим замужеством.

— Вот, а если бы я один раз сказала, ты решил бы, что я шучу, а какие тута шутки, когда в лесу одной никак нельзя. Кто меня защитит, если мужа не будет? Кто мне детей сделает, если мужа не будет? Ну, найдутся, наверное, желающие… И сейчас некоторые не прочь, корни распускают да ветками хлопают, семенами брызжут, да сделать детей — не самое сложное, их еще вырастить надо, выкормить. А без мужа не вырастить. У нас вот в той деревне, где мы с мамой жили до того, как ее мервяки утащили, а я спаслась, убежала, одна родила без мужа, девочку родила, так ее мервяк утащил в первую же неделю: пошла по ягоды и грибы — детям нужно разнообразное питание в молоке материнском. Вот из малинника ее мервяк и утащил вместе с дочкой. Некому было защитить и заступиться, плеснуть травобоем на мертвяка или бродилом хотя бы. Или просто палкой помахать, внимание мертвяка отвлечь, пока женщина убежит… Ты тоже хочешь, чтобы меня мервяк утащил?