Эдмонд Гамильтон - Легкие деньги

И тут до меня дошло, что сделало их всех ненормальными. Шлем на моей голове. Вещь, которую все называют Контролем! Должно быть, он стал работать с большей интенсивностью после удара об пол.

И теперь Контроль настолько силен, что каждый из них думал и чувствовал то же, что и я.

Когда я чувствовал себя счастливым - они тоже были счастливы, а когда я вышел из себя, они последовали моему примеру.

- О Боже! - воскликнул я. Не скрою, меня напугало происходящее.

После моих слов внезапно прекратилась драка. И теперь все в комнате казались чем-то испуганы.

Я взял себя в руки. Ведь, претворяя свой план в жизнь, я всего лишь намеревался выбраться отсюда и вернуться в парк к нужному дереву, чтобы док Мурта мог вытянуть меня из этого дурацкого места. Я вышел из комнаты и спустился вниз.

И следом за мной все в комнате направились на улицу. Все, как и я, спешили, и при этом выглядели решительными и озабоченными. Я сначала не понял происходящего, но, выйдя из здания, врубился.

Все в этом городе стремились к одной цели, к дереву в парке. Черт! Я должен был это предвидеть!

Как только я подумал об этом дереве и как оно важно для меня, - все остальные подумали то же самое.

Тысячи людей направлялись в парк.

Я застонал и побежал, так как понимал, что не смогу добраться до дерева, если вокруг него соберется несчетное количество египтян И все в этом городе застонали и побежали. Чем быстрее несся я, тем быстрее бежали аборигены. Это был какой-то кошмар! Я остановился. Я не мог привести эту чернь к дереву, а затем протиснуться к нему сквозь толпу.

Все, как и я, остановились. Я пытался что-нибудь придумать и был очень озабочен.

Все были озабочены. В другой ситуации меня позабавило бы это зрелище: тысячи людей казались чем-то взволнованы, ломали руки, двигали бровями, ходили взад и вперед, - но мне было не до смеха.

Я подумал: "Ну хорошо, я могу снять шлем и броситься к дереву, но ведь у меня ничего не получится. Как только я сниму шлем, египтяне обретут свои мозги и за то, что я сделал с их Контролером, схватят и, вероятно, казнят меня на электрическом стуле. Мне надо придумать еще что-нибудь" Через минуту ко мне пришла чудесная мысль.

Я изобразил испуг и заорал:

- В парке опасно! Я должен держаться от него подальше!

Вы догадались? Я рассчитывал на то, что у них у всех зародится эта мысль и они будут избегать парка, в то время как я направлюсь прямо туда. И так я пошел к дереву, крича на ходу, что не должен туда идти.

Все в толпе выглядели испуганными. Как и я, аборигены скандировали:

- Я не должен приближаться к парку! Это опасно! Я должен держаться от него подальше!

Продолжая кричать, все до единого, как и я, направились прямо в парк.

Нет! Так не пойдет!

Я не успею подойти к дереву, как вокруг него соберется толпа. Ну что ж. Я оставил эту идею и пошел прочь. За мной пошли все остальные. Теперь я чувствовал себя разбитым, и, можете мне поверить, тысячи людей вокруг меня захандрили вместе со мной. И чем обескураженнее был я, тем более вытянутыми становились их лица. Одни тяжело вздыхали, другие плакали. Их страдание вывело меня из себя.

Я раздраженно закричал:

- Прекратите нытье!

Ох! Я должен бы предвидеть, что за этим последует. Всех людей вдруг стал доставать шум, и они начали покрикивать друг на друга, чтобы прекратить его.

- Успокойтесь там! - пытались они перекричать друг друга.

У меня от их криков чуть не лопнули перепонки. Но как только я снова призадумался, они снова застонали.

Я не осмеливался снять шлем, а в нем я не мог вернуться к дереву без хвоста из тысячи людей.

Ну просто безвыходное положение!

В сердцах я выругался:

- Будь ты проклят, док Мурта! Втянул меня черт знает во что!

И, конечно, все подхватили мои слова, и теперь тысячи людей проклинали Мурту всеми ругательными словами, которые только знали. Признаюсь, мне это понравилось.

Но как мне выпутаться? Я попытался тайком пробраться к дереву, не думая об этом. Но все интуитивно пытались сделать то же самое, делая вид, что думают о чем-то другом.

Я остановился и выругался. Египтяне тоже остановились и разразились бранью.

Я чувствовал себя таким уставшим и, кроме того, понял, что проголодался. Ведь у меня с утра во рту маковой росинки не было. И я решил, что мне надо что-нибудь перекусить, а потом, когда почувствую себя получше, ко мне в голову может прийти какая-нибудь спасительная мысль. И я отправился на поиски еды. В одно мгновение аборигены бросились врассыпную. Они разбежались по зданиям, и все до последнего искали что-нибудь съестное. На минуту я подумал, что это мой шанс, но когда я развернулся и попытался вернуться на дорогу к парку и дереву, все, конечно же, сразу прекратили поиски еды и пошли за мной. Я плюнул и снова отправился на поиски еды.