Эдмонд Гамильтон - Ну, и как там

- Это красивое имя, - добавил я.

Она взглянула на меня прояснившимся взглядом и признала:

- Да, красивое.

Ужин был роскошный. На стол подавала горничная. Они подумали обо всем, чего я мог захотеть, и все было лучшего качества, но я не чувствовал вкуса еды.

А потом все перешли в большой салон, и я понял, что теперь моя очередь. Я спросил, знают ли они какие-либо подробности происшествия, и мистер Миллис ответил, что им сообщили только, будто то была "случайная смерть".

Тем лучше, это облегчало мне задачу. Я сидел напротив четверых смотревших на меня людей и на ходу выдумывал.

- Это был один из тех случаев, - начал я, - которые случаются раз в миллионы лет. Понимаете, господа, на Марс падает гораздо больше метеоритов, чем сюда, а поскольку воздух там более разрежен, они не успевают сгореть. Один из таких метеоритов ударил в бок топливного бункера и взорвал несколько малых емкостей. Я тогда лежал больной и сам ничего не видел, но мне потом все рассказали.

Они сидели почти не дыша, а я продолжал свою историю.

- Взрыв оглушил двух парней, и они сгорели бы, не помоги им другие с пенными огнетушителями. Удалось отсечь огонь от больших емкостей, но взорвалась еще одна из малых, и Брек с Уолтером, бывшие в группе спасателей, погибли на месте.

Когда я закончил, мне показалось, что сказочка получилась слишком наивной и они мне не поверят, но никто ничего не сказал, только через некоторое время мистер Миллис вздохнул и произнес:

- Так вот, как все было. Ну что ж... если так было суждено, надеюсь, что хотя бы все кончилось быстро.

Я ответил, что да, мол, очень быстро.

- Не понимаю только, почему нам ничего не сообщили. Это... непорядочно.

- Они держат это в секрете, чтобы люди не узнали об опасности, которую несут метеориты. Вот и вся причина.

Миссис Миллис встала и сказала, что плохо себя чувствует, и не обижусь ли я, если она пойдет к себе; мы увидимся завтра утром. Остальные тоже не были склонны к разговорам, и никто не запротестовал, когда чуть позже и я отправился к себе в комнату.

Я уже собирался лечь, когда в дверь постучали. Это оказался отец Брека. Он вошел и посмотрел мне прямо в глаза.

- Это все вранье, да? - спросил он.

- Да, это все вранье, - признался я.

Взгляд его пронзил меня насквозь.

- У вас наверняка есть причина молчать. Скажите только одно: что бы ни случилось, Брск вел себя, как подобает?

- Он вел себя как настоящий мужчина, от начала и до конца. Никто из нас не мог равняться с ним.

Он не спускал с меня глаз, и, видимо, что-то заставило его поверить. Пожав мне руку, он сказал:

- Хорошо, сынок. Не будем больше об этом.

С меня было достаточно. Я не хотел, встречаться с ними всеми еще раз утром, поэтому написал письмо с извинениями, тихонько спустился вниз и выскользнул из дома.

Было уже поздно, но меня подбросил какой-то грузовик; водитель сказал, что едет в район аэропорта и спросил, как оно там, на Марсе. Я ответил, что очень одиноко. В аэропорту я провел ночь в кресле и почувствовал себя лучше, потому что завтра должен был явиться домой и оставить все позади.

Во всяком случае, я так думал.

Близился вечера когда мы подъезжали к нашему городку: родители не знали, что я прилечу ранним самолетом, и пришлось ждать их в аэропорту в Кливленде. Когда мы въехали на Маркет-стрит, я увидел большой транспарант поперек улицы: ХАРМОНВИЛЬ ПРИВЕТСТВУЕТ СВОЕГО АСТРОНАВТА!

Астронавт - это вроде бы я. Газеты называли нас так, поскольку слово подходило для заголовков, и теперь все нас так называли. Мы отсидели свое в тесной летающей тюремной камере, но зато теперь стали "астронавтами".

Под транспарантом стояла группа юношей в ярких мундирах, и я понял, что это школьный оркестр. Я ничего не сказал, но отец уловил мое настроение.

- Слушай, Френк, я знаю, что ты очень устал, но все эти люди - твои друзья и хотят достойно тебя приветствовать.

Отяично... Вот только приятная расслабленность, охватившая меня по дороге из Кливленда, исчезла бесследно. Это были мои родные места, старый добрый Огайо: маленькие аккуратные городки и плодородные земли. Здесь было хорошо в июне, очень хорошо, и я чувствовал себя все лучше до того момента, когда понял, что опять придется говорить о Марсе.

Отец остановился под транспарантом, школьный оркестр заиграл, а мистер Робинсон, дилер "шевроле" и бургомистр Хармонвиля, сел к нам в машину.

Он пожал мне руку и сказал:

- Добро пожаловать домой, Френк! Как там было на Марсе?