Сборник - Фантастика, 1979 год

Сразу же загорелось “170”.

Чу набросила четки себе на шею и визжала от восторга.

Пап набрал “180”.

Появилось “200”.

Он набрал “210”.

– Я вижу, вы начинаете понимать истинную цену этого милейшего земного существа…

“235”.

Дрожащие пальцы Папа предложили “240”.

“Как же так!…” Мысль продолжала упрямо пульсировать в голове, не давая Папу ни на мгновение отвлечься.

Теперь цифры менялись так быстро, что гиянин не успевал объяснять их. Реплики он вообще перестал вставлять.

Обезьянка превращалась в мраморную статую восседающего на коне воина, в зеркало, в саркофаг и в железную дорогу”290”.

Бешеная гонка цифр прекратилась. Пульт отдыхал. Невидимый нерв, связывающий все кабины, ослаб…

“300”.

…затем вновь натянулся, чтобы тут же оборваться. Пап знал одно: он должен оборваться здесь, в его кабине, и потому набрал “400”.

С ним все еще состязались. Кто-то упрямо желал приобрести земное чудо, не понимая, что оно должно принадлежать не ему, а Папу.

Чу превратилась в часы и в надгробный камень.

Пап оборвал нерв. Он набрал…

– Тысяча?! - Гиянин скорее спрашивал, чем объявлял.

И повторил.

Повторил еще раз.

Руки Папа бессильно свисали с кресла.

И нерв тоже.

– Животное продано! Я попрошу своего ассистента отнести его владельцу.

Светило по-прежнему лениво висело над головой, но становилось жарче.

Пап, шатаясь, вышел из кабины. Чу прыгнула ему на плечо. Он взял ее, крепко прижал к груди и побежал.

“Стойте! Вы не заплатили!” - кричали вдогонку.

Всепоглощающая усталость внезапно исчезла. Пап бежал как в бреду, не чувствуя своего тела, протискиваясь в узкие щели незнакомых улиц. Дома то собирались в кучу, то рассыпались перед ним веером.

Остановился на тихом пустыре. Впереди возвышался мрачный, темный холм.

Опустил Чу на землю и попросил, чтобы она превратилась в женщину в черном платье с блестками. Но Чу, не обращая на него ни малейшего внимания, собирала валявшиеся вокруг цветные камушки и по привычке пробовала их на зуб.

Пап опустился на корточки.

– Чу, - просил он, - пожалуйста…

– Вы зря стараетесь. У вас ничего не получится.

Он обернулся. Сзади стояли гиянин и два надзирателя.

– Вы купили свою же обезьяну, - продолжал гиянин, - и вам придется расплатиться. Только не говорите о том, какими соображениями вы руководствовались. Это нас не интересует. И учтите, товар возврату не подлежит. Двадцать пять процентов выручки ваши. Следовательно, вы нам должны семьсот пятьдесят…

Пап вскочил и схватил гиянина за горло. Теперь он желал только одного: задушить его. Две пары цепких клешней впились ему в плечо, парализовав его.

– Лжец! - крикнул Пап, отпустив гиянина.

Гиянин поправил помятый воротник и с присущим ему спокойствием произнес: - Да будет вам известно, мы никогда никого не обманываем.

И театральным жестом показал на Чу.

Обезьянка вновь превратилась в ту женщину. Но тщетно силился Пап узнать ее. Она улыбнулась, шагнула к нему и снова стала обезьянкой.

– Еще! - попросил Пап.

– Хватит, - сказал гиянин.

– Еще! - крикнул Пап. Он обращался не к гияннну, а к Чу, но та оставалась всего лишь простой обезьянкой и, посвоему поняв крик хозяина, прикинулась мертвой. Пап пнул ее ногой. Она жалобно запищала к, отбежав в сторону, сделала свою нелепую стойку. Пап швырнул в нее камнем, какой-то банкой, железкой.

Чу обиделась и убежала.

В сопровождении гиянина и двух надзирателей Пап поднимался на холм, и, когда они достигли вершины, гиянин сказал:

– Ровно семьсот пятьдесят дней вы должны выполнять такую же работу.

И показал на людей с кирками, копающих мертвую землю у подножия холма. Один из них поднялся к ним и протянул Папу кирку.

– Здесь неплохо кормят, дружище, - сказал он.

Это был землянин.

– И вы тоже… - начал Пап и осекся. Он еще раз посмотрел на работающих. Незачем было спрашивать. Пап все понял и взял тяжелую кирку.

– Пошли, - бросил землянин и, хлопнув его по плечу, стал спускаться.

Намертво прикованное к низкому небосводу светило ярко вспыхнуло, и стало невыносимо жарко.

– Прощайте, - сказал гиянин.

Надзиратели остались.

– Стойте!

Гиянин остановился, обернулся.

– Что еще?

– Сколько длится день на Гии? - спросил Пап.

Гиянин промолчал. Загадочная улыбка тронула его лицо.

Он махнул клешней и исчез.

Обезьянка с забытыми на шее четками простила Папа и прыгнула ему на плечо.