Сборник - Фантастика 2000

Разве что КГБ - и то лишь по долгу службы. А история скандала вокруг президента и женщины, которая в незапамятные времена то ли была, то ли не была его любовницей, по-моему, оставила бы равнодушной даже литературоведов из спецслужб.

Посему “описываемое будущее” - это всегда измененное или продолженное настоящее. В общем, нет разницы, каким именно способом мир транспонирован под художественный замысел - смещением в прошлое, в будущее, в мир-Отражение; наконец, в мир со смещенными физическими законами (фэнтези) или даже в мир измененной логики. Для всех этих миров характерно структурное подобие с текущей Реальностью - в них нет иных противоречий, кроме тех, что взяты из нашего мира. Метафоры структурируются и бесконечно порождают новые миры.

Очень редко ученые и писатели отваживаются работать с “другими мирами”, которые могут иметь точки пересечения с реальным будущим. Эти книги нередко получают литературные премии, но никогда не завоевывают “приз читательских симпатий”. Сначала они кажутся “странными”, а потом, когда время уходит вперед, их создателей с удовольствием “ловят” на мелких ошибках.

Таких авторов нетрудно перечислить поименно. Леи начал “Сумму технологии” с формулы: “все сегодняшние проблемы благополучно разрешены, будем анализировать мир, который возникнет после их решения”. В этом фундаментальном футурологическом исследовании, в “Идеальном вакууме”/”Мнимой величине”, в жутковатом “Конгрессе Футурологов”, в раздражающих “Воспоминаниях Иона Тихого”, “Формуле Лимфатера” в романах “Мир - Земле” и “Насморк” Лем пытался решить неразрешимую задачу и выйти за пределы граничных условий “уравнения высшего совершенства, выведенного кем-то из титанов еще доледникового периода”.

Еще есть Р. Лафферти (“Долгая ночь со вторника на среду” и “Школа на Камерое”), из чувства самосохранения работающий в жанре юмористической фантастики. Предсказание реального будущего всегда было прерогативой шутов и безумцев, однако, как показали опросы, даже шутки Лафферти опасно раздражают читательскую аудиторию, напоминая людям о реальной цене “реального будущего”. Внесем в этот список еще “Малыша” - единственную вещь Стругацких, не имеющую привязок к “описываемому настоящему”, “Затерянных в реальном времени” Винжа и, как это ни странно, “Туманность Андромеды”. Обратите внимание: “Туманность…” выглядит и как бы скучной, и как бы раздражающей одновременно. В некотором смысле книга, из которой выросла “классическая модель”, находится чуть-чуть за рамками этой модели и этим “чуть-чуть” соприкасается с “реальным будущим”.

И за “золотой” и “серебряный” века фантастики - это едва ли не все.

Кризис футурологии, однако, не ограничивается тем, что не создаются книги 6 “реальном будущем”. На самом деле исчезли и новые конструкты в будущем описываемом.

Рассмотрим частный, но практически важный случай, когда автор создает такой измененный мир, в котором ему хотелось бы жить (земной рай) или в котором он жить боится (земной ад). В рамках европейского сознания и тот, и другой вариант принято смещать во времени: речь идет про описываемое будущее, которое авторы с большим или меньшим на то основанием соотносят с реальным.

Второй парадокс футурологии гласит, что структура “земного рая” полностью исчерпана текущей Реальностью.

Варианты утопий многообразны, но основных идей всего три: меняется материальный мир, человек или поле связей (общество).

Соответственно возникают “утопии потребления”, “негуманоидные модели” и “социальные утопии”.

Материальные утопии носят наиболее древний характер и зафиксированы в сознании на уровне архетипов. Они пришли из времен, предшествующих неолитической революции, и были порождены страхом голодной смерти, который десятками тысячелетий определял все человеческое существование. Оказывается, что при всем якобы неисчерпаемом богатстве человеческих потребностей материальные утопии добавляли в мир всего лишь три элемента: а) материальное изобилие, воспринимаемое прежде всего как изобилие продуктов питания; б) возможность “облететь весь мир за полчаса”, реализующая стремление к познанию, которое, видимо, заложено в человеке на том же архетипическом уровне, что стремление к выживанию или инстинкт продолжения рода; в) способность летать (здесь можно только вспомнить клопаговоруна: “несомненно, проистекающая из зависти к нам, насекомым).