Сборник - Фантастика 2000

И что же тогда? Понадобилось на удивление много времени, чтобы обнаружить структурную эквивалентность миров утопий и антиутопий. “Если XIX столетие искало способ построить утопию, то XX век более всего опасался, что утопия будет построена”. Утопические/антиутопические миры возбуждают сильные чувства - не суть важно, со знаком “плюс” или “минус”. Само по себе это подразумевает полноту жизни личности в таком “хорошем”/”плохом” обществе. По сравнению с размеренной и зачастую скучной жизнью в современном демократическом мире можно говорить о некой “прогрессивности” “миров, которых нет (и не должно быть)”. Жизнь в условиях информационного и структурного равновесия, слабых эмоций, высокой обеспеченности и низкой ответственности вряд ли может рассматриваться как “положительный вариант”, ибо давно сказано: “Не ищите Истину в комфортном существовании”.

Заметим, что симметричность пары “утопия - антиутопия” подразумевает выбор личности ответа на вопрос: в каком из миров - лучшем или же худшем - она, личность, существует? Здесь уместно вспомнить известный анекдот о супругах, посетивших Колизей. Оба были в одном и том же Риме в одних и тех же условиях. Тем не менее тоннель Реальности, в котором находилась жена (“я была в полном восторге: я находилась на ступенях древнего Колизея и видела тени римских патрициев, заполняющих трибуны, Цезаря в пурпурной тоге и гладиаторов, я была счастлива от того, что довелось это пережить…”), отличается от тоннеля Реальности, в котором живет ее муж: (“сижу на грязных ступенях кретинского Колизея и думаю о тех проститутках, ворах и бандитах, которые сидели здесь до меня…”).

Это различие не определяется объективными факторами. Оно всецело находится в руках Личности, которая вправе жить в любом из альтернативных Представлений Мира.

Понятно, что “дилемма Колизея” всеобща: она точно так же справедлива для “обыденного” буржуазно-демократического мира.

Но там “расстояние” между вариантами гораздо меньше, соответственно оно порождает меньшие противоречия. С этой точки зрения западный обыватель всегда живет нормальной жизнью - чуть более или чуть менее счастливой. Для жителя же утопии/ антиутопии (например, советской) возможна либо очень радостная, либо очень несчастная жизнь.

Накопление информации (личной, равно как и общественной) в эмоционально проявленных утопических мирах должно идти намного быстрее, нежели в обыденной буржуазной реальности. Многие лучшие образцы современной фантастики - от Уэллса до Стругацких - являются прекрасной тому иллюстрацией вне зависимости от намерений авторов.

Мы приходим к выводу, что не следует бояться утопических миров. Не следует даже бояться своей психологической реакции на такие миры, превращающей их в антиутопические.

Жизнь в утопии счастливая и интересная. Жизнь в антиутопии также интересна, и уже потому пусть в другом смысле, но тоже счастливая.

Такой тезис, конечно, подразумевает отношение к смерти, как к естественному спутнику жизни. Жизнь в утопии/антиутопии требует мужества. Ввиду нестабильности этих миров они хуже обеспечивают безопасность личности, нежели буржуазно-демократическая реальность. Иными словами, механизм создания утопических миров предполагает некую “философию смерти”: в рамках христианского подхода, или с использованием буддистской схемы перевоплощения, или любую иную.

“Конструирование будущего” приведет к серьезным изменениям. В самом деле, если индустриальная революция ознаменовалась расцветом научного мышления, то в обществе постиндустриальном будет господствовать постнаучное мышление, не так ли? В этой связи интересно предание о вавилонском смешении языков. Вообще-то Бог Ветхого Завета мог найти более веские доводы в пользу прекращения строительства - пример Содома и Гоморры тому доказательство. С другой стороны, много ли слов нужно при строительстве? Возможно, что и ни одного (“во всяком случае, цензурного”) - жестов и интонаций вполне достаточно. При общности языков жителей Междуречья, при сравнительной бедности семантических спектров того времени проблема перевода не могла стоять остро. И, насколько можно судить по той же Библии, “е стояла.

Тем не менее легенда о смешении языков существует, более того, она носит архетипический характер. Это означает, что перед нами намек на какое-то реальное событие, теряющееся в глубине веков. Можно предположить, что под “смешением языков” понимается расхождение общего родоплеменного “тоннеля Реальности” на множество других и трансформации в совокупность индивидуальных вселенных. По мере усложнения жизни, языка и картины мира, по мере совершенствования системы разделения труда такое событие неизбежно должно было произойти. Оно было прогрессивным, поскольку создало предпосылки к развитию личности и общества. Однако же оно раскололо единый Космос на множество непересекающихся или почти непересекающихся миров. Это резко уменьшило общественный КПД, привело к созданию государства как интегратора индивидуальных тоннелей в коллективный через механизм упрощения и временно прекратило создание общей для всего человечества Башни до Неба. И может быть, именно теперь мы приходим к необходимости реинтеграции индивидуальных Вселенных.