Сборник - Фантастика 2002. Выпуск 3

Вот интересно: гадить за борт можно, а бычки бросать - ни-ни! Хотя, с другой стороны, продукты человеческого метаболизма - суть естественная для океана органика. Кит нагадит - куда там человеку. А пластиковые бутылки или окурки - чужеродная дрянь и планктону не по зубам. В сигаретных фильтрах, говорят, какую-то химию последнее время применяют. Или не последнее, Юрий не разбирался. В экипаже курили все: Олег Баландин, Мишка Брылев по прозвищу Нафаня, капитан Юрий Крамаренко и его напарник по вахте Женька Кубицкий (Большой). Большим Женьку называли потому, что в родном Николаевском яхт-клубе имелся еще и Малый Женька, причем Малый - это была настоящая фамилия. Так и повелось: «Женьку видел? - Какого, Малого? - Нет, Большого!»

Юра задумчиво сплюнул за борт и покосился на компас.

– Хорошо идем! - сказал Женька и довольно причмокнул.

– Хорошо…

Родимый допотопный компас Баландин и Женька притащили со своей многострадальной «Асты», третий год терзаемой бесконечным ремонтом. И парусов с «Асты» взяли на всякий случай - штормовой комплект, хотя у Юры на «Анубисе» таковой, конечно же, имелся. Да много чего взяли - Нафаня с «Косатки» тоже немало прихватил. Но почему-то дороже всего после старта стал им этот компас - металлическая полусфера с прозрачным оконцем, под которым лениво шевелилась магнитная стрелка. Выпуклую крышку полусферы можно было приоткрыть, словно дверцу, и поставить внутрь горящую свечу. Дверца защищала свечу от ветра и случайных брызг, а огонек позволял пользоваться компасом даже ночами.

Женька задрал голову, провожая взглядом здоровенную белую чайку. Неправдоподобно здоровенную.

– О, гляди! - сказал он воодушевленно. - Наверное, альбатрос!

Юра тоже покосился на птицу.

В тот же миг альбатрос (или чайка, черт их разберет тут на экваторе) вдруг дернулся, словно подстреленная из рогатки ворона, разинул клюв, сложил на мгновение крылья и, протяжно хрипя, стал валиться к волне.

– Ух ты, - поразился Женька.

В следующий миг альбатрос опомнился, сильно замолотил крыльями и кое-как выровнял полет, зато из воды, вспенив поверхность, полезла стая летучих рыб.

Первое время непривычный к экваториальным водам экипаж даже нервничал от всех этих радостей. Потом поосвоился. Но такой огромной стаи за два месяца регаты они еще не встречали.

– Че это с ними? - пробормотал с недоумением Юра.

Женька, опомнившись, подобрал брасс, а то спинакер начал было слегка заполаскивать. Юра тоже подработал рулем и привычно уже покосился на компас.

В океане курс держать - это не на лимане, когда вечно пилишь вдоль берега. Тут ориентиров нет, только вода. Одна надежда на компас. Первое время, как сказали с судейского, «Анубис», подобно всем новичкам, заметно рыскал на курсе. А потом ничего, освоился экипаж.

Ко всему ведь привыкаешь.

Регату-кругосветку для малотоннажных яхт практически сразу нарекли «гонкой самоубийц». Так оно, в сущности, и было, ибо максимум, что «Анубис» мог выдержать, - это семи-, ну восьмибалльный (если повезет) шторм. А сложности начинались уже с шестерки, когда ветер начинал рвать с гребней белесую пену и полосами вытягивать ее поперек волн.

Сумасшедший русский миллиардер Денис Шимашевич, папа «гонки самоубийц», гарантировал участникам только две вещи: солидное вознаграждение после финиша и спасение экипажа - только экипажа, не яхты - в случае жестокого шторма.

Николаевцы купились, ибо риск того стоил. «Анубис» вместе со всем такелажем и вооружением по максимуму тянул тысяч на двадцать - двадцать пять зеленых американских рублей. В Николаеве больше чем за пятнадцать продать его было нереально, разве что в Одессе. Или каким залетным москвичам-питерцам.

Все участники гонки подписывали специальную бумагу - дескать, пускаются они в эту авантюру добровольно, без принуждения и снимают с устроителей регаты всякую ответственность за возможные эксцессы и несчастные случаи. Ну а в случае успешного завершения гонки получают по пятьдесят тысяч безоговорочно и финишные бонусы, тоже немаленькие, в зависимости от занятого места. Даже последнее место оправдывало эту авантюру с головой. Да и от спонсора, пивного концерна «Оболонь», кое-что перепало бы в любом случае. Поэтому экипаж молился и ежевечерне пил за погоду. Единственное, что могло помешать благополучному финишу, это озлобленность океана, это шквальный ветер и чрезмерно высокие волны. Буря, непредсказуемая и слеподырая.

Но океан пока оправдывал свое название.