Ширли Рейн - Остров

Все получилось случайно и началось в тот день, когда прилетела чайка и Антар разговаривал с Инес. После того, как чудесная птица улетела, девочку охватило радостное возбуждение. Теперь уже скоро, скоро, мысленно без конца повторяла она и, не в силах усидеть на месте, пошла куда глаза глядят. Долго бродила, не замечая ничего вокруг, представляя себе, как гибнут ненавистные пауки, как корчатся, изрубленные топорами, или объятые пламенем, или… Может быть, Тарик собирается их отравить? Она очнулась, лишь когда сгустился вечер. Низко в небе неподвижно висела ущербная оранжевая луна, похожая на дольку огромного апельсина.

Инес оглянулась, пытаясь сообразить, куда ее занесло, и поняла, что оказалась на краю небольшой ложбины на окраине города, где, слегка на отшибе, стоял один-единственный дом. Очень старый, но просторный и все еще крепкий. Забор вокруг него давно развалился, и роль ограды исполняли бурно разросшиеся кусты.

Знакомый запах заставил Инес приглядеться к ним повнимательней. Так и есть, это оказалась живокость. По-видимому, когда-то давно кусты пересадили сюда из леса. Ветки с длинными, узкими, мохнатыми с изнанки листьями были сплошь усыпаны крупными фиолетовыми ягодами. Слишком терпкие на вкус, чтобы есть их просто так, они были очень хороши для настойки, которая помогает "от сердца". Инес обрадовалась – обычно за живокостью приходилось ходить далеко в лес – и решила нарвать хотя бы немного ягод, благо вокруг никого видно не было. Однако на всякий случай она проскользнула за дом, где кусты живокости образовали настоящие заросли.

Двор выглядел запущенным, сарай позади дома покосился, и хотя в нем копошились куры, чувствовалось, что никакой другой живности тут нет. Ни коз, ни свиней, ни даже ручного крыса.

Инес, конечно, узнала это место; дом Королевы Моок. В ее гнезде, как говорят пауки, жили только слабоумный Фидель со своей матерью. Поэтому и хозяйство у них такое запущенное; звонарь вообще мясного почему-то не ел, а двум старухам много ли надо?

Нарвав полную поясную сумку ягод, девочка почувствовала, что проголодалась. Заглянула в сарай, стащила там связку бананов и одно яйцо; больше не решилась, их всего-то было несколько штук. Забилась в кусты и поела, только сейчас ощутив, как сильно устала. К тому же, от долгого хождения ужасно ныла больная нога.

Потом Инес услышала тихую музыку. Кто-то по ту сторону дома играл на дудочке. Фидель, кто же еще? Всем известно, что он может часами сидеть на крыльце и выводить свои незамысловатые рулады. Вот и сейчас они тянулись, тянулись без конца, цепляясь друг за дружку, словно вязанье его матери – без мелодии, без ритма, просто что-то такое заунывное, тоскливое и все же до странности напевное.

Музыка смолкла. Скрипнула дверь, в одной из комнат первого этажа замерцал слабый огонек. Инес лежала в кустах, ни о чем не думая, просто отдыхая. И вдруг "услышала" голос. Он звучал прямо у нее в голове, но очень слабо, еле слышно.

Антару не было никакой нужды просить Инес об осторожности насчет того, чтобы никто не прочел ее мысли. Все оказалось очень просто, хотя объяснить, почему ее выдумка срабатывает и как она додумалась до этого, Инес ни за что на свете не смогла бы. Достаточно было однажды представить себе такой образ: клетка, а в ней маленькая птичка; на клетку накинут черный платок. И все.

Никто не может разглядеть птичку, если на клетку накинут платок. Никто не может услышать птичку, если она молчит.

Птичка – это и есть Инес; или, точнее говоря, ее ментальная сущность, как она выразилась бы, если бы знала такие слова. Именно эту самую сущность пауки видят и слышат, когда роются в головах людей. Но только не в "золотой головке" Инес.

С того момента, как в ее сознании впервые возник образ занавешенной черным платком птичьей клетки, любой паук, пытавшийся проникнуть в эту самую "золотую головку", не видел и не слышал ничего, кроме гулкой черной пустоты. Как будто у девочки не было вообще никаких мыслей. Что, конечно, тоже могло бы насторожить их, но… не насторожило. Королю Гренну вообще было наплевать, о чем думают его люди. А Стак… Может, он решил, что она слабоумная? Когда Инес прощупывала сознание Фиделя, она тоже наталкивалась на пустоту, только какую-то… серую, лишь с нечетко проступающими, смазанными обрывками образов. А если Стак и не принял ее за дурочку, то просто, наверно, не придал этой странности особого значения.

Подумаешь, какая-то жалкая девочка, маленькая и слабая. Стоит ли вообще задумываться о том, что творится у нее в голове?