Ширли Рейн: Остров

Карта Земли, какой она была когда-то…

Пожелтевшие, потрескавшиеся плотные глянцевые квадратики с изображениями людей в странных одеждах, иногда рядом с незнакомыми предметами или животными. Люди на них прямо как живые, потому что это не рисунки – фотографии…

Очень красивые высокие белые ботинки с отверстиями для шнурков и колесиками на подошве, некоторые из которых отломаны…

Большое колесо с резиной по ободу и тонкими металлическими прутьями, сходящимися к центру, к двум прижатым друг к другу маленьким блестящим кружкам. Одна из самых загадочных вещей в нашем музее. К примеру, о голографическом экране или фотографиях упоминается во многих книгах, но об этом странном колесе неизвестно совсем ничего…

Небольшая картина в очень красивой узорной раме. На ней изображена девушка в белой рубашке с кружевным воротом и длинной черной юбке. Девушка сидит с задумчивым видом, сложив руки на столе, на котором сбоку от нее стоит стеклянная ваза с букетом цветов.

Удивительные краски, которыми картина написана, сделали ее неподвластной времени; поверхность очень ровная, твердая, слегка поблескивающая, а изображение живое и яркое. Что за краски такие? На чем нарисована картина? Похоже, на ткани, которая чем-то обработана. Но чем?

Одна из самых моих любимых вещей. В глубине души я думаю – хотя, конечно, никому никогда об этом не говорила – что девушка немного похожа на меня…

Изящная женская шляпка малинового цвета из неизвестного мягкого ворсистого материала. Вроде бы не ткань и не кожа, но что тогда? Самое удивительное, что шляпка сделана без единого шва. Как удалось создать такую сложную форму, не пришивая отдельные части друг к другу? Можно подумать, будто эта шляпка, вот такая, как она есть… ну, просто на грядке выросла.

Взгляд мой снова метнулся к картине с девушкой. В глубине сознания промелькнула одна очень интересная мысль.

А что, если Королева Мэй хочет завтра отвести меня к… Нет, нет, невозможно, такого не бывало никогда! И в то же время пока это единственное объяснение, в котором есть хоть какой-то смысл. Я почувствовала, как вспыхнули щеки. Надо будет обязательно поговорить с Антаром, спросить, что он думает по этому поводу.

– … Это моя живая мама, сейчас ей двадцать восемь лет. Все, – закончила Тофа, с шумом выдохнула воздух и спросила жалобно. Можно попить водички?

– Конечно, – ответила Тери. – Хорошо, девочка, очень хорошо. Садись, ты устала. Таун, принеси Тофе напиться.

Потом, как всегда, настало время заучивания. Иногда это Библия, иногда описание обычаев, правила жизни, полезные советы, но чаще то, что я люблю больше всего – разные истории из жизни наших предков. Не считая Библии, конечно, но, к сожалению, ее единственный уцелевший экземпляр сильно обгорел, а то, что можно прочесть, я уже знаю наизусть. Вела, как всегда, Тери, но тут же сидела старая Морра, которая поправляла учительницу, если та ошибалась хотя бы в одном слове. Это необходимо для того, чтобы из поколения в поколения знания передавались без искажений.

Очень похоже на то, что сейчас и вправду на Земле не осталось никого, кроме жителей нашего острова. К сожалению, такой вывод напрашивается сам собой; ведь после того, как случилась Беда, ни один корабль не прошел мимо острова хотя бы на горизонте, а прежде, судя по преданиям, они то и дело сновали во всех направлениях, и большие, и маленькие. Так вот, если мы действительно единственные обитатели Земли, то нужно признать, что все ее удивительные технические достижения утеряны для нас безвозвратно. Мы не умеем печатать книги или хотя бы делать бумагу, чтобы вести записи, и, значит, устный пересказ – единственный способ не забыть, кто мы и откуда. Некоторые, правда, изготовляют что-то вроде бумаги из специально обработанной древесной коры – к примеру, муж Сары, нашей единственной писательницы; все знают, что ему ради нее не жалко никаких трудов – но дело это нелегкое, а "бумага" получается ломкая и недолговечная.

Может быть, и память у большинства из нас такая хорошая потому, что все мы чуть ли ни с пеленок постоянно что-нибудь да заучиваем, или дома, или в школе, или на Встречах "у якоря"; правда, там, чаще всего, это стихи или песни, но все равно.

Мне нравится, как все это происходит.

Тери сидит за учительским столом, положив на него руки; толстая, совершенно седая Морра расположилась рядом с ней в удобном "кресле для гостей". Тери негромко, так, что слышно только одной Морре, произносит фразу, как правило, не очень длинную. Старуха сосредоточенно вслушивается, наклонив голову, и важно кивает в ответ; или поправляет, но это бывает редко.