Михаил Харитонов - Дивен Стринг. Атомные ангелы

Теперь несчастный Рой бродил среди художественно оформленных фекалий.

Сначала он наступил на одно произведение искусства, потом измазал локоть о другое. Дальше он чуть было не попал под извержение гигантской генетически модифицированной слонихи, испражняющейся бюстами великих политических деятелей: в него попал катых с лицом Мартина Лютера Кинга. После этого его занесло в зал, где выставлялись природоохранительные объекты из экологически чистых выделений редких и исчезающих видов животных. От тамошней атмосферы у посетителей резало глаза, и им выдавали респираторы. Он взял один, и ему стало легче.

Кроме того, ему мешали мухи. Они садились на лицо, лезли в рот, и вообще вели себя безответственно и не внушали доверия.

Несколько раз он натыкался на хепенинги и перфомансы, исторгавшие у него рвотные позывы. Рой знал, что это свидетельствует лишь о его нетолерантности и внутренних проблемах, но ничего не мог с собой поделать — от некоторых смелых художественных жестов его буквально выворачивало наизнанку.

Наконец, совершенно обессилевший, он присел на относительно чистый участок пола возле макета статуи Свободы, покрашенного в цвет маренго, почему-то без ноги. Вместо второй ноги торчала жёлтая кость.

Рой посмотрел на неё грустно и с каким-то недоумением, потом зажмурился, не в силах выносить окружающий мир.

— Ты отвергаешь реальность, — раздалось у него над головой. — Это инфантильный жест, говорящий о твоей слабости, комплексах и кризисе идентичности.

Бэксайд поднял глаза вверх и ошеломлённо застыл с открытым ртом. Говорила статуя.

— Простите, мэм, — выдавил он из себя и попытался подняться.

— Сиди, сиди, — статуя сделала повелительный жест. — Отдыхай. Скоро тебе понадобится вся твоя сила, воин Света.

— Что? — Рой сжал голову руками, не в силах справиться с чувствами. — Чего от меня все хотят? Я просто коп, и я, чёрт возьми, не понимаю, что происходит! Кто-нибудь может это мне объяснить?

— Посмотри на меня, — сказала женщина, мягко, но властно.

Рой недовольно поднял взгляд — и застыл на месте.

Два глаза уперлись в лицо молодому полицейскому. Левый — пустой и черный, как узкое игольное ухо, как выход в бездонный колодец абсолютной ответственности, и правый, с золотою искрой на дне, проницающий любого до дна души светом безграничного доверия.

— Как мне называть вас, мэм? — выдавил из себя потрясённый Бэксайд.

— У меня много имён, воин Света, — суровое лицо внезапно озарилось каким-то внутренним сиянием. — Сейчас я явилась к тебе в облике Одноногой Чернокожей Лесбиянки, Внематочно ВИЧ-Инфицированной Глухонемоальтернативномыслящим Геем-И-Евреем.

— Как вам угодно, мэм, — только и смог выдавить Рой, потрясённый таким сочетанием всевозможных совершенств.

— Знай же: я есмь Начало и Конец, Первая и Последняя, — произнесла Одноногая Лесбиянка торжественно и строго. — Я пребываю там, где растут биржевые индексы и где рейтинги взмывают ввысь, подобно птицам. Где открываются секс-шопы и снимаются бесконечные сериалы — там я благовествую. Я — там, где маньяку делают исцеляющую лоботомию, спасая его изнурённую мышлением душу. Где двое или трое педерастов соберутся во славу Мою, там и я среди них. Я — анус анусов и клитор клиторов. Я — истинная фукуяма истории, победа Бабла над Злом, Терпимости над Справедливостью и Доброты над Истиной. Я несу толерантность и обороняю от холокоста. Я — душа того мира, который ты поклялся защищать, Рой, когда стал полицейским. Этому миру грозит гибель, и я велю тебе спасти его.

Рой упал на колени. В сердце его как будто отворилась золотая дверь, доселе затянутая паутиной, и он увидел какое-то огромное светлое облако, сферу бесконечного сияния. Его простая, бесхитростная душа содрогнулась от любви и преданности.

— Теперь узнай, кто мой враг, — голос Одноногой исполнился отвращения. — Это дух исторического творчества. Он воплощается в человеческом облике от начала времён, и у него много имён. Каин, Тутанхамон, Агамемнон, Александр, Наполеон и Ленин — всё это он. Я не раз сокрушала его, но он возвращается. Последнее его воплощение было самым страшным. И на сей раз он избежал гибели. Его мозг жив и приобрёл мощь, доселе невиданную. Ты должен повергнуть его в небытие.

Она протянула руку. В ней сверкало маленькое круглое зеркало.

— Вот, — сказала она. — Когда ты встретишься с ним, ты поймёшь, что нужно делать, Рой. А теперь забудь о тех тайнах, которые узнал. Ты вспомнишь их потом… когда будет нужно. Во второй книге. Теперь же — иди и делай, что должен.