Андре Рюэллан - Мемо

В первый же день Поль и Мариетта отправились на длительную прогулку пешком.

— Возьмём машину и поедем на берег моря, — предложил Поль. — Вы любите устриц?

Мариетта согласилась.

Во время прогулки Поль вновь вёл себя по отношению к Мариетте довольно сдержанно, и она не знала, чему это приписать. Дело было в том, что теперь возникло совсем другое положение, чем тогда, когда он приударял за той же Мариеттой — или, вернее, за почти той же. Тогда Поля толкала ревность к своей жене. Теперь, когда она умерла, он хотел оставаться верным её памяти.

Словно желая оправдаться, он поделился своими мыслями с Мариеттой. У неё достало сообразительности уверить его в том, что он зря мучается из–за своего целомудрия и что он не прав, если решил, будто между ними есть что–то ещё, кроме обычной дружбы. Но взгляд её говорил иное. Поль без труда всё понял. Под конец он вспомнил про Дармона.

— Он очень любезен со мной, — сказала она.

— Жак парень симпатичный, — уклончиво проговорил Поль.

С другого конца долины донеслось до них мычание коровы.

— Вот видите, — сказала Мариетта. — Она тоже так думает.

Они наложили поленьев в камин, хорошенько его разожгли и заговорили о проблемах, которые надо решить для того, чтобы усовершенствовать «мемо–2».

— Нужно сделать, чтобы им легче было управлять, — говорил Поль. — Чтобы с его помощью можно было восстанавливать в памяти те или иные события, но его способность давать людям снова переживать прошлое кажется мне вредной.

— Да, от этого может пострадать будущее… — задумчиво промолвила Мариетта.

— Будущее… — повторил Поль.

И подумал: как–то ещё ему самому удастся встретить будущее.

Погас свет.

— Вот здорово, — воскликнула Мариетта.

— Почему здорово? — не понял Поль.

— Так мы теперь в том же положении, что и первые обитатели дома.

— Да, — кисло согласился Поль.

— Постойте, тут же есть свечи и керосиновая лампа. И потом, посмотрите, как здесь светло. Куда ещё светлее. Правда, в спальнях…

И она живо соскочила с кресла.

— Делайте что хотите, — сказал Поль. — Я всё же надеюсь, что неполадки скоро исправят.

В этой аварии было что–то такое, что вызывало у Поля беспокойство. Тем более что в окно он видел горящие вдалеке огни деревни.

С помощью Мариетты, державшей керосиновую лампу, Поль проверил пробки, повертел выключатель, осмотрел лампы. Всё было в порядке, но свет не горел. Словно ток, не доходя до счётчика, останавливался прямо в проводах, не выдержав непомерной скорости, которую сам же и развил.

Пообедать они уже пообедали и теперь решили лечь спать, несмотря на довольно ранний час. Они пожелали друг другу спокойной ночи на широкой лестничной площадке второго этажа, от которой шли два коридора. Поль настоял, чтобы Мариетта забрала керосиновую лампу с собой. Ему же будет достаточно и подсвечника с тремя свечами.

Поль вошёл в свою комнату, разделся, надел пижаму, положил халат на стул, лёг и замер, уткнувшись лицом в подушки.

Спать ему не хотелось. Он лежал и глядел на колеблющиеся тени, образуемые пламенем свечей. Слушал, как потрескивают поленья в камине, как под дверью посвистывает ветер, как в соседней комнате ходит Мариетта.

Нетерпеливо покачав головой, он встал и повернул выключатель. Никакого результата. Вспомнив, что, входя в комнату, он выключатель не трогал, Поль решил оставить его в том же положении. Если свет починят, он сам и включится. Хотя это и не имело особого значения, Поль всё–таки желал бы знать, когда наконец всё уладится. И он снова лёг в постель.

И тут Поль услышал быстрые шаги. Дверь спальни резко распахнулась, и вошла Мариетта. Она была в халате, накинутом прямо на ночную рубашку.

— Простите, — сказала она, — но у меня погасла лампа. Думаю, ветром задуло. А у меня больше спичек нет. Такая темнота… Это глупо…

И Мариетта села на кровать.

— Мне страшно, — призналась она.

— И чего тут бояться? — стал успокаивать её Поль. — Вы видели, какие тут толстые стены, какие ставни.

Она покачала головой.

— Я боюсь не бродяг. Я боюсь этой черноты… темени… как в детстве…

— Хорошо, — сказал Поль. — Я оставлю себе одну свечку. А вы берите подсвечник с двумя другими, и вот вам моя зажигалка, если опять задует.

И он принуждённо улыбнулся. Правда, желания улыбаться у него особого не было.

Поблагодарив, Мариетта ушла. Но тут же он услышал её крик. Мариетта вернулась без подсвечника. Лицо её исказилось от страха.