Тээт Каллас - Звенит, поет

— Всё получите, даже приглашение на свадьбу, если сейчас же меня отпустите, — пробормотал Поэт, выходя из своей роли.

Некоторое время он брел по парку один, компанию ему составили лишь одинокие скворцы, мелькавшие в ярко-зеленых кронах.

Наконец он увидел на одинокой скамейке Черноволосую Девушку. Поэт приостановился.

— Ну-ну, давай шагай, — подсказало из-за пазухи снова ставшее энергичным Стихотворение. — Нечего топтаться на одном месте.

Поэт взял себя в руки, приблизился к Черноволосой Девушке, положил у ее ног огромный букет. И Черноволосая Девушка тихо и ласково сказала: «Все же ты нашел меня?» — и посмотрела на него.

— Все же ты нашел меня? — спросила Черноволосая Девушка. На ее тонких губах играла прелестная улыбка. Или что-то в этом роде. Маленькие, ровные, ослепительно белые зубки. Томные карие глаза. На ней было голубое, очень короткое платье, маленькая грудь взволнованно поднималась и опускалась, но самое скверное было то, что это была Фатьма.

— Эй, эй! — крикнул я Поэту.

Зеленоватый экран исчез, Поэт направился, почесывая затылок, к своему столику.

— Одну минуточку, — извинился я перед Марге и подошел к Поэту.

— Послушайте, — сказал я, — это же невозможно.

— И это говорите вы? — усмехнулся Поэт — вначале несмело, потом даже несколько язвительно.

— Хм… Во всяком случае, этого не должно быть. Разве вы знакомы с этой девушкой?

— Разумеется, нет. А вы?

— Ну, это самое… Как бы вам сказать…

— Ну да… — протянул Поэт. — Меня это совершенно не касается. Вообще сегодня у нас в Городе как-то…

— Ладно, не будем говорить об этом, — сказал я как можно спокойнее. — Я что-то напутал. Давно этим не занимался. Пусть все останется между нами.

— Ясно.

Поэт, обладающий неопределенной внешностью, допил свой кофе, встал из-за столика и, потирая руки, медленно удалился.

Спина у Поэта была сутулая, а левое ухо оттопырено именно таким манером, что я не сомневался: он создавал сейчас сонет на тему «Февраль», в настоящий момент дошел уже до восьмой строки и пытался срифмовать «бильярдная партия» и «зимняя меланхолия». Я это знал. У него, кроме довольно-таки больших ушей, были еще именно такие ходули, у этого Поэта, Я вернулся к Марге.

— Вот таким образом; Примерно так был однажды придуман этот Город. И я рассчитываю показать тебе его поближе. Разумеется, если ты ничего не имеешь против, Пойдем пройдемся немного, да?

— Да, — сказала. Марге тихо.

Мы встали и направились к винтовой лестнице.

Темно-красная кучка вишен так и осталась нетронутой. Пара ягод на сросшихся черенках лежала на голубой столешнице возле вазы с тонкой ножкой.

Снаружи, на тихой, затененной высокими каштанами улице, была майская благодать. Повсюду часы показывали XII. Наша крепкая лошадка покосилась на нас светлым глазом.

— Ступай себе своей дорогой, — сказал я лошадке.

Она поняла, тронула с места легкую коляску и потрусила прочь.

Заложив руки за спину, я шагал рядом с Марге.

Мы шли по кварталу Сервантеса, здесь на всех улицах пели и танцевали, мимо нас, звонко смеясь, пробегали испанки с черными как смоль распущенными волосами, под мышкой у некоторых были корзины с выполосканным бельем.

Мы оставили позади горбатый мостик, под ним проплывали барки и плоты, на которых финские плотогоны, сверкая финками, закусывали белым шпигом.

На другом берегу реки раскинулись галльские кварталы. Блуждая по узким улочкам, которые извивались, перекрещивались, переплетались и сбегали вниз, мы в конце концов оказались в каком-то похожем на колодец дворе. Стиснутый между высокими, без единого окна, домами, двор переходил в вонючий коридор. Возле входа в коридор висело написанное от руки объявление: «Касса кинотеатра «Декабрьский уют». В коридоре толпилась очередь. У окошечка кассы было наклеено еще одно объявление: «В XII часов «Шербурские зонтики».

А с яркой афиши, прикрепленной на двери, на меня вдруг глянула зеленоватая маска. На афише значилось: «Скоро — «Еще кое-что о Фантомасе».

Меня охватило очень неприятное чувство.

— Уйдем отсюда, — тихо сказала Марге.

— Почему? — насторожился я.

— Здесь так много народу. И чесноком пахнет;

Значит, Марге не заметила фантомасовской афиши. Конечно — она по-прежнему была спокойна и задумчива.

Мы пошли по полутемному сводчатому проходу, где толпились подозрительного вида франты и размалеванные девицы, к свету, словно маленькая лимонная долька желтевшему вдали. На стенах, с которых большими кусками обвалилась штукатурка, были начертаны стрелки: «В район Перро». Вдруг чья-то высокая гибкая фигура перерезала лимонную дольку, затем нырнула в сумерки прохода, какой-то мужчина спешил нам навстречу; вскоре мы узнали Ланселота. На его плейбойской физиономии было встревоженное выражение.