Марфа Московская - Игра

Вдруг там что-нибудь осталось? Нам нужна еда и хоть какая-то одежда.

Мы с Машкой поежились. Нам вовсе не хотелось отходить от костра, да и при мысли об обгорелых трупах, которые там наверняка были, кидало в дрожь. Повисло тягостное молчание.

– Ладно. Мы с профессором сейчас сходим. Как ваша рука?

– Кажется, очень сильный ушиб. Надо сделать перевязку, а в остальном я в порядке.

Подруга нашла какой-то вогнутый алюминиевый обломок и мы решили вскипятить в нем снег, чтобы немного согреться изнутри. Пока снег таял, шипя, мы присели на поваленную елку. Она исподлобья взглянула на кошку, потом на часы:

– Через час она Превратится. – Машка внимательно посмотрела мне в глаза.

– Нет! Каков бы не был враг, мы не имеем право. Она же абсолютно беззащитна сейчас.

Человеки мы, или где?

Семь Мужчины вскоре вернулись, хмурые, таща какие-то вещи.

– Живых там нет никого… Ужас. Основная часть самолета еще горит, к ней близко не подойти.

Странно, что нет никого из спасателей. Огонь видно за версту!

Мы без особой надежды подняли головы. Был уже шестой час, но небо оставалось темным и недобрым, из него валил крупный снег, быстро засыпая следы катастрофы.

– Да… Погодка-то нелетная. Я думаю, сегодня нам помощи лучше не ждать.

– Откуда эта одежда? – спросила Маша, ощупывая слегка прогоревшую в нескольких местах шубу, которую держал старик. Сам он был одет в женское пальто с воротником из чернобурки.

– Валялась… – пробормотал он, пряча глаза, – И вот еще что я нашел – наверное, это из кабины пилотов. – он протянул руку. На ладони лежал небольшой черный пистолет. Все посмотрели на него, как на спящую змею. Ник забрал его себе и спрятал в карман.

Мне досталась дубленка с капюшоном, короткая, но теплая. На дубленке были следы крови, но я старалась не смотреть на них.

– А есть что-нибудь из еды? – робко спросила Машка.

– Еды никакой мы не нашли. Попробуем подстрелить кого-нибудь, если удастся. У нас теперь есть оружие!

– Из этой игрушки? – усмехнулась я. – Ой, я вас умоляю!

– А что ты предлагаешь? Погода испортилась, мы можем проторчать здесь несколько дней!

– Что, прямо в лесу? Может, здесь есть по близости населенный пункт? – робко спросил профессор.

– Может и есть. Только у нас нет карты, а отходить от куска самолета, хоть и с дерьмом, я бы не стал. Во-первых, хоть какая-то защита от ветра, а во-вторых, лучше не удаляться от места происшествия. Иначе нас точно никогда не найдут!

– Прекрасно, зато найдут наши закоченевшие трупы! – Машка, похоже, опять стала впадать в истерику.

В вялых пререканиях прошло полчаса. Снег валил пуще прежнего, и поддерживать пламя костра становилось все труднее. Я чувствовала, как у меня бурчит в животе, но старалась не ныть, зная, что и другим не легче. Ветер стал еще злее и пробивался даже сквозь дубленку.

– Надо сделать стенку из снега, чтобы отражалось тепло, – сказала я, – это старый охотничий прием. И положить пару больших стволов, чтобы горели до утра. Тогда мы не замерзнем!

Все с ретивостью принялись за дело, и на некоторое время воцарилось перемирие. Потом мы сидели, кто на чем, сбившись в кучу, и тупо глядели на языки костра.

– Эх, отбивную бы щас… – прошептала я, облизнувшись. И вдруг насторожилась. Я ясно расслышала какой-то звук и зашипела:

– Тише…

Все с надеждой переглянулись.

– Вертолет? – спросила Машка.

– Нет… Это… О, кошмар, это волки! Они приближаются!

Теперь и все услышали заунывный волчий вой. Машка задрожала всем телом, и они с Никитой инстинктивно прижались друг к другу. Это не ускользнуло от меня, но я промолчала.

– Какой ужас! – сказал старик, вздыхая. – Они сейчас найдут самолет, а там лежат люди…

– Может, не подойдут, пока он горит? Волки не любят огня и технической вони.

Вой приближался.

– Никита, будьте добры, приготовьте свой пистолет, он нам может скоро понадобится! – не выдержал профессор.

– А с чем мы будем потом охотиться? Народ, побережем патроны, ибо у меня есть идея получше. Волков я беру на себя!

– А не слишком ли вы самоуверенны, женщина?

– Я поговорю с ними. Все будет в порядке.

Все посмотрели на меня. Ник и дед с недоумением, а подруга – с надеждой.

– Она сможет, – прошептала Машка. – Звери ее обычно слушаются!

Волки неслышно вступили в освещенный круг и остановились, опустив хвосты. Их было четверо, вид у них был свирепый и замерзший. Все они были молоды, судя по белым клыкам и отличной шкуре. Я вышла вперед, и их дикие взоры обратились на меня.